Детские ладошки

— А чего удивляться? Он пришел побеседовать с нами…

Издевательства продолжались. Приходилось терпеть, а винтовка лежала совсем рядом… Снова раздался треск веток, всколыхнулись кроны деревьев.

— Брось фокусы, Фукс. Ты знаешь, зачем я здесь.

— Ты бы лучше снял с пояса оба пистолета, которые прячешь под курткой, и положил их рядом с винтовкой.

Ничего, у него был и третий пистолет. Но нужно думать о другом, а то, чего доброго, догадаются.

— Говоришь, что пришел один? — спросил Фукс с угрозой в голосе.

— Да, Фукс, я пришел один. Ты знаешь меня — врать не стану.

— Людям нельзя доверять. Я не удивлюсь, если ты притащил с собой карабинеров.

Они заговорили о чем-то на своем языке, Габер его не знал. В холодной воде стыли ноги. За спиной послышался слабый шум. Он осторожно повернул голову и установил, что его ружье и пистолеты исчезли. От того, что его застали врасплох, он вздрогнул. Эти способны обвести вокруг пальца. самого черта. Между тем они продолжали о чем-то спорить. Потом он услышал отвратительный хохот Финкли.

— Долго мне еще так стоять? — сухо спросил Габер.

— А это как мы решим! — последовал такой же сухой ответ.

Они были где-то совсем рядом, но ему уже расхотелось видеть их, потому что они были ненавистны ему. Он-то сам был для них, как на ладони.

— Что вы с ней сделали? — охотник за ржавыми роботами наконец решился задать вопрос, ради которого он и явился сюда.

С надеждой он вглядывался в темноту.

— Отвечай, Фукс!

Холодный голос ответил вопросом на вопрос:

— А разве ты пришел за этим?

— А ты думал зачем?

— Ну, что ж… Только ведь твоя женушка может заподозрить неладное. Ты отправился в путь весь увешанный оружием. Тебя нет, она начнет беспокоиться и свяжется по видеофону с бригадным комиссаром.

Бен Габер сжал кулаки. Ноги в воде окоченели до бесчувственности. По щеке его прокатилась слеза.

— Ответь мне, Фукс, что вы с ней сделали?

Молчание давило на него всей тяжестью, и чтобы нарушить его, он душераздирающе завопил:

— Криста, моя дочь!

Раздался шепот Фукса:

— Ладно, скажи ему, Фин.

В наигранно-нравоучительном тоне Финкли он распознал нотки ярости.

— Пожалуйста, не мешайте мне размышлять о том, что весь наш мир состоит всего лишь из ядер и электронов.

— Фин, не забывай, что люди становятся легко ранимыми, когда они страдают.

Кто-то издевательски хмыкнул, потом злобно сплюнул.

— Ну ладно… Ты слушаешь меня, папочка? Мы сделали с ней то, что и с остальными.

Горячая волна прокатилась по его спине, а голову сдавил ледяной обруч. Ему показалось, что прямо в нос ударил отвратительный запах разлагающейся плоти. Из пересохшего горла с трудом вырвались слова.

— Фин, скажи, что это неправда.

— Правда, папочка, правда. Пришлось взяться и за тебя, а то ведь что получается — живешь ты на отшибе, а семью твою никто не трогает. Комиссару недолго и усомниться. Поэтому вчера я поступил совершенно логично, подкараулив ее.

Охотник был потрясен. Их издевательства переходили все границы.

— Но почему? — простонал он.

— Тебе не пристало задавать такой вопрос! — воскликнул кто-то, чей голос напомнил ему Мюстра, утверждавшего в своей теории, что если бы люди проникли в тайну элементарных частиц, то из граммофонной иголки они могли бы сделать двигатель для космического корабля.

Фукс тоже не остался в долгу. Габер и не подозревал, что они осмелятся напомнить ему о его грешном прошлом.

— Если бригадный комиссар каким-то образом узнает, что ты не только охотник за ржавыми роботами, но еще и биолог, специальные службы не удержатся от того, чтобы как следует покопаться в твоем прошлом. Тогда тебе конец, Бен. Разве ты еще не понял, что, создав нас, ты существуешь исключительно по нашей милости?

Охотник вздрогнул.

— Я хочу ее видеть. Разве ты можешь понять, что значит потерять свою дочь!

— Криста должна умереть, — отрезал Фукс.

— Больше нам не о чем разговаривать, — всхлипнув, прошептал Бен.

В темноте он разглядел фигуру приближавшегося Фукса. Выйдя к берегу, тот принял позу оратора.

— Что такое человек, у которого смерть отняла счастье? Ничего, ходячий труп. Живые продолжают бороться за счастье. Счастлив лишь тот, кто обладает чем-то чего лишены другие. Что толку лить слезы, Бен? Человек никогда не борется за счастье другого.

Фукс покачал головой и добавил:

— Никогда!

Бен Габер смотрел на него остекленевшим взглядом.

— Почему ты не отвечаешь мне, Бен?

— Я не понимаю, о чем ты говоришь.

— Не понимаешь? Всё ты прекрасно понимаешь! — зло выкрикнул Фукс.

Рука его была направлена на охотника.