Детский дом и его обитатели

– Такое ощущение, что в понятие эгоизма, равно как и в другие понятия, имевшие некогда негативный смысл, кто-то парится вложить именно теперь смысл позитивный.

– Это филологические изыски? – недовольно нахмурив лоб, сказала Хозяйка.

– Это некоторые наблюдения, и не более того. Причём, как мне видится, имеет место двойной обман. То, что раньше называли, ошибочно, конечно, эгоизмом – личностный интерес, независимость индивидуальности, целеустремлённость, ответственность за своё дело, всё это теперь опять же пытаются подсовывать в качестве рекламы настоящего эгоизма.

– Как-то всё это запутанно, – недовольно сказала Тамара Трофимовна, вертя па пальце перстень.

– Ну, понимаете, говорят как бы о хорошем, а называют это почему-то эгоизмом.

– То есть если что-то, что явно не советская пропаганда, раньше называли вредной антисоветчиной, то теперь всё, что не антисоветчина, называют советским? – засмеялась дробным смехом она.

– А я ещё другое словечко знаю, в том же негативном смысле – «совковым».

– Не одна вы. «Голоса» и мы, серые, иногда слушаем, – беззлобно засмеялась Хозяйка. – Так что ли?

– Так глобально не хотелось бы обобщать. Но – примерно так, если я вас правильно поняла, – смутившись столь странной откровенностью, осторожно сказала я. – Имеет место ползучая подмена понятий – вот сейчас уже видно невооруженным глазом.

– А что такого? – развела руками Хозяйка. – Ну, какой такой особый смысл в словах? Договорились, что теперь черное будем называть белым, и будут называть. Слова ведь люди придумывают. И что, спрашивается, в этом плохого?

Она лукаво посмотрела на меня.

– Да ничего. Просто всё на самом деле сложнее. И слова не просто так придумывают. Они имеют свой изначальный материальный смысл, который за каждым словом сохраняется всегда… Но это не все пока понимают.

– Значит, народная мудрость: «Хоть горшком назови, только в печку не ставь», не работает? Ладненько… – протяжно произнесла Хозяйка и, немного помолчав, добавила: Спасибо за лирическое отступление. Оно меня развеселило, правда… Однако, вернёмся к нашим баранам. Так что решили насчёт моего предложения? Остаётесь?

Я не сразу ответила – слишком неожиданным было её предложение. И оно возвращало нас к прежним проблемам. Наконец я смогла кое-как выдавить из себя:

– Но дети? Что с ними будет?

– Какие дети? – изумлённо подняла тонко прорисованные бровки она.

– Остальные тридцать пять. Точнее, тридцать четыре, у нас одна девочка ещё в детском доме осталась, её хотели в профилакторий направить.

– Детям завод даст путёвки в наш заводской лагерь в Раздорах, места там отличные. И не так жарко. Им жара явно противопоказана. Путёвки бесплатные. Могут ехать сразу же. Автобус пришлют хоть в тот же день.

– А те, кто здесь останется… Где они будут работать?

– В саду. Собирать яблоки и персики.

Сад здесь, на базе был просто роскошный – бархатные желтые персики уже броско румянились в тёмной листве, полосатые сочные яблоки тоже посмешили налиться соком… Всё в этом году поспевало раньше обычного.

– Но всё-таки, кто этих двадцать «лучших» будет отбирать? – с тоской спросила я. – Будут недовольства – и немалые.

– Отберём двадцатку на общем собрании сотрудников базы. Они, ваши архаровцы, уже всех достали. Ваших тоже пригласим. Всё будет по-честному. Права голоса никого не лишим. Пусть выскажутся, может, мы что-то не понимаем. А теперь идите, готовьте ребят.

.. Бреду с грустной вестью к детям и даже не представляю, с чего начинать этот ужасный разговор. Как же паршиво на душе! Сама ведь билась за то, чтобы отряд ни при каких обстоятельствах не разбивать, чтобы мы все были вместе. А сейчас я должна «научно обосновать», почему это, в данной конкретной ситуации, вдруг стало невозможно. Какая-то ерунда получается! Однако… Под тентом, на скамейке у столовой сидят трое – Кузя, Лиса и Надюха – даже в такую жару верна себе, из джинсов не вылезает, В них же и школу ходит – чтобы её пускали на уроки без школьной формы мне пришлось придумать «страшную историю» «про ножки», которые нельзя показывать, что было полной ерундой, потому что на самом деле ножки у Надюхи были, как у топ-модели. Но глупое враньё почему-то подействовало: к ней больше не приставали, и по негласному распоряжению завуча «бедняжку» пускали в школу в джинсах. Когда Надюха узнала истинную причину такой поблажки, она долго хохотала, а потом сказала:

– Ништяк. Надо было ещё сказать, что у меня в штанах висит… козлиный хвост.

«Пацана завезли! У девок в туалете курит!» – это про неё кричал Огурец, когда вдетский дом привезли новеньких.

Эта фразочка тут же стала крылатой, что чрезвычайно льстило гипертрофированному Надюхиному самомнению.