Детский мир

– Впрочем, лучше поздно, чем никогда, – Цезарь наклонился и больно укусил меня за ухо. – И знаешь что, малышка? Я рад преподать тебе этот последний урок.

– И если ты вдруг решишь поиграть в опоссума, то имей в виду: я так долго фантазировал насчёт тебя подо мной, голой, с раздвинутыми ногами, что не побрезгую показаться извращенцем и с удовольствием и на полную катушку попользую твоё бессознательное тело.

Если бы взглядом можно было убивать, я бы убила его на месте, к сожалению, такой особенностью мой организм не обладал. Зато я сильная, я занималась борьбой и я очень-очень злая. А ещё я знаю, как это, когда тебя целует любимый мужчина, как это, когда он любит тебя так, что ты готова имя своё забыть от восторга. И омрачать эти воспоминания грязью, которую выливает на меня Цезарь, я не собиралась.

Он был старше. Он был сильнее. Он был мужчиной. И шансов у меня против него, откровенно говоря, не было никаких. Но в тот момент я этого не понимала, в голове пульсировала ярость, окрашивая мир в алые тона, я дёргалась, я вертелась, словно уж на сковородке, я пыталась зарядить насильнику коленом в пах – почти удачно. Почти.

И после этого Цезарь меня впервые ударил. Очень сильно, а если учитывать, что за всю мою жизнь на меня никто никогда руки не поднял, это, я вам скажу, оказалось для меня шоком. Я даже не сразу поняла, почему перед глазами запрыгали серебряные звёздочки, а левую щёку обожгло горячим ветром.

Воспользовавшись моим секундным замешательством, насильник сделал подсечку и опрокинул меня на дорогу, коленом прижал меня к земле и торжествующе уставился на моё перепуганное лицо, на губы, приоткрытые в попытке поймать больше воздуха, на грудь, которая ходила ходуном.

– Я не против легкого сопротивления, – произнёс Цезарь, а я едва не застонала, потому что он даже не запыхался. – Это бодрит и неимоверно заводит, но не советую очень сильно усердствовать: покалечить – не покалечу, но больно сделаю. Очень.

– Лучше сразу убей, – рыкнула я, но мужчина только рассмеялся.

– Ну что ты, малышка. Не такой уж я и монстр. Не бойся. Тебе, может быть, даже понравится, мне так точно.

– С-сука!

Он хмыкнул и, не сводя с меня пристального взгляда, расстегнул молнию на брюках.

– У моей девочки, как оказалось, неожиданно грязный ротик, – пробормотал он. – Ну ничего, его мы тоже найдём, чем занять.

Я набрала в грудь воздуха, чтобы позвать на помощь, даже не надеясь, что буду услышана, но ещё до того, как я успела закричать, Цезарь снова ударил меня по лицу.

– Будешь кричать – хуже будет, – прошипел он мне в лицо, и я почувствовала, как сильные пальцы сдавливают моё горло.

Дурочка я, дурочка! Бежать надо было в тот момент, как я только его увидела, а теперь уже поздно.

Одной рукой Цезарь ухватился за ворот моей майки, и она жалобно затрещала, оголяя моё тело.

– Поразительно, – пробормотал мужчина, жадно рассматривая показавшийся в разрыве ткани сосок, – до чего вы похожи. Маленькие сладкие ведьмочки…

Он склонился надо мной, обежал глазами лицо, на секунду задержался на полыхающей от боли скуле и скривился так, словно сожалел о том, что ему пришлось меня ударить. И именно этот его полный сожаления взгляд заставил меня поднять руку и медленно опустить её ему на шею, ласкаясь, покоряясь сильнейшему. Он улыбнулся и склонился ещё ниже.

– Какая понятливая девочка, – довольно прошелестел он.

– Всегда была, – согласилась я, захватила в горсть волосы на его затылке, так много, сколько могла, и рванулась навстречу склоняющейся голове. Его переносица, встретившись с моим лбом, противно захрустела, а сам Цезарь заорал и схватился руками за лицо.

– Козёл! – я вывернулась из-под него и вскочила на ноги.

– Убью, – прорычал он, медленно поднимаясь и вытирая почерневшее от злости и крови лицо.

– Поймай сначала, – огрызнулась я, осторожно пятясь в сторону освещённой улицы.

– Я не в том возрасте, чтобы за девками бегать, – хмыкнул Цезарь.

Я не знаю, что он сделал, но только что он прижимал ладонь к лицу, а в следующее мгновение он сжимает этой ладонью маленький короткоствольный пистолет.

– Но не думай, что всё будет быстро. Не теперь, когда ты меня так разозлила. Плохая, плохая девочка. Теперь мы с тобой поиграем. Здесь недалеко есть чудесная пещерка, твой умоляющий о пощаде голосок будет славно звучать под её сводами. И там мне никто не помешает, – и вдруг рявкнул зло: – Шевели ногами, давай, пока я их тебе не прострелил!

– Ну, надо же, какой романтик, – неожиданно раздавшийся из темноты голос подействовал на меня, как действует кружка горячего вина со специями в морозный день: я почувствовала тепло и счастье, и едва не рухнула, когда по моему телу прокатилась волна облегчения.

– Клянусь, будь я лет на сто моложе, ни за что не отказалась бы от такого романтичного предложения. Ночь, пещера, молодой и горячий любовник… Милота!