Детский остров

– А почему вы не приняли условное имя?

– Это очень странно, комиссар, – ответила Ко голосом, который выдавал в ней открытую и доброжелательную натуру, – но мне несколько раз пытались дать условное имя и фамилию, обычно начинающиеся с этих букв. В детском приемнике я была Катей Осколковой, потом в обыкновенном детдоме меня называли Кэтт и Кэтрин Осборн, а здесь пытались переименовать в Кристину Оннеллинен.

– Перевод, попрошу!

– Кристина Счастливая.

– Молодцы. И не прижилось?

– Что-то во мне сопротивляется. Отчаянно сопротивляется. Будто в глубине моей памяти живет мое настоящее имя. И пока я его не вспомню, мне суждено обходиться двумя буквами.

– И сколько же тебе было, когда тебя нашли?

– Несколько месяцев.

– Хорошая у тебя должна быть память!

– Господин комиссар, – ответила на это девушка. – Не надо во всех нас видеть только опасных для Земли чудовищ. Вы полицейский, вам по чину положено подозревать. Но если бы вы были подобрее, всем было бы лучше.

– Я не имею права быть добрее, – возразил Милодар. – Вот ты, например, говоришь, что с рождения знаешь, как тебя зовут.

– Подсознательно.

– А по мне хоть подсознательно или надсознательно – все равно! Где гарантия, что ты не носишь в себе бомбу замедленного действия или вирус?

– Меня уже столько раз обследовали и изучали, что еще удивительно, как во мне что-то осталось.

– Все же пока карантин не кончится, вы все – пленники и пленницы.

– Но он уже скоро кончается. По закону в восемнадцать лет живое существо в Галактике получает галактическое гражданство и полную свободу передвижений. Остался всего год.

– Этот год мы должны провести особенно осторожно и исследовать вас втрое интенсивнее, – твердо заявил Милодар.

– Ну ладно, ладно, потерпим! Но не надо из-за ваших страхов и подозрений портить жизнь моей лучшей подруге, чудесной и тонкой Веронике.

Милодар остановился посреди тропинки и посмотрел на Ко снизу вверх.

– Значит, ты так рассуждаешь! Значит, тебя не удивляет, что твоя подруга затеяла роман с мужчиной фиолетового цвета, который погиб уже много лет назад, разбившись о вершину Эвереста?

– Вы имеете в виду Джона Грибкоффа? – засмеялась Ко.

– Что в этом смешного! Я никогда еще не сталкивался с девушками, которые так бурно вели бы романы с мертвецами.

– Дорогой мой комиссар, – сказала Ко, – неужели вы думаете, что наш замок и весь наш Детский остров настолько велики, что каждый ваш шаг мгновенно не становится известен любому первоклашке? Неужели никто не знает, что вы бегали на оконечность острова и нашли там притопленную лодку номер тринадцать?

– Вы знаете об этом? – Комиссар, специалист по конспирации, был поражен.

– Неужели вы думаете, что никто не знает о том, что вы обыскивали комнату физкультурника Артема, а директриса просила вас этого не делать?

– Черт побери! – рассердился Милодар. – Я не могу работать, когда происходит такая утечка информации!

– Вы не отрицаете? – спросила Ко.

– Я ничего не отрицаю, но и не подтверждаю. Что вы еще узнали?

– Есть мнение, что в комнате физкультурника, нашего обожаемого Артемчика, вы нашли фотографию Вероники.

– Нашел.

– И обо всем догадались!

– Догадался.

– А теперь хотите услышать всю историю из уст Вероники.

– Может, сначала из ваших?

– Неужели я похожа на сплетницу и доносчицу?

– Я еще в жизни не встречал ни одной сплетницы и доносчицы, которая была бы похожа на сплетницу и доносчицу, – парировал Милодар.

– Тогда потерпите – осталось сто метров.

Девушка была права, и потому Милодар предпочел миновать последние метры до озера, наслаждаясь вечерним воздухом, ароматом сосен, свежим запахом озерного ветра и легким ароматом французских духов, строго запрещенных на Детском острове, отчего обладание духами было делом престижным.

Вероника сидела пригорюнившись на краю причала, свесив босые ножки, и болтала ими в холодной воде. Неподалеку от причала бродила крупная ворона, выклевывая что-то из щелей между досок.

– Вы же простудитесь! – воскликнул Милодар, выйдя на открытое место.

– Ну и пусть, – ответила девушка, ожегши его синим светом глаз. – Мне вовсе не хочется жить после того, как вы погубили моего мертвого друга.

– Ах, Вероника, – откликнулся на это Милодар, ступая на заскрипевшие доски причала, – ну зачем же лгать мне, старому сыскному волку. Передо мной склонялись разведки злобных планет, и мне сдавались банды космических пиратов. А ты полагала, что сможешь меня провести? Я же не директриса Аалтонен, которая готова поверить в любого ходячего мертвеца.

– Не в любого! – не сдавалась Вероника. – А в Джона Грибкоффа, о котором знает каждый.

Милодар присел на корточки рядом с Вероникой. Ко разулась и, держа туфли в руке, пошла по прибрежной гальке к выдававшейся в воду скале. Предвечерний воздух был так тих, что слышно было, как выплескивает вода от каждого ее шага.