Детский сад

ЕСЛИ ЧЕЛОВЕКА СТОШНИТ в условиях невесомости, рвота его свободно парит, слегка распластываясь под сопротивлением воздуха, пока во что-нибудь не угодит. Тогда она к тому предмету пристает, но ненадежно, удерживаясь только благодаря силе трения. Та же ткань не впитает влаги и не сгодится на то, чтобы ее подтереть, — она ее просто снова оттолкнет в свободный полет. В конечном итоге рвота покроет в летательном аппарате любую поверхность слоем настолько ровным, насколько позволит ее текстура.

Основная часть рвотной массы Милены задрейфовала было к вентиляционному люку. Но на полпути вдруг неожиданно устремилась назад, раздувшись пузырем, как будто самопроизвольно обзаведясь головой, а заодно и сообразительностью. Колыхаясь, подобно диковинному спруту, она держала курс на Милену.

Что-то схватило Милену за лодыжку. Она лягнула.

— Тихо! — прикрикнул сзади голос. — Не шевелитесь!

— Уа-а-а! — заклокотала Милена, понимая, что вот-вот угодит в объятья своего недопереваренного завтрака. И тут ее резко потянули назад. Бывший завтрак покорно потянулся следом, нимало не беспокоясь о том, хотят с ним общаться или нет. Он уже собирался вязко чмокнуть Милену, но тут ее осенила спасительная идея. Выпятив губы, она резко дунула. Спрут попятился, частично распавшись на шарики-капли. Милена изогнула шею, но тут у нее кончился запас воздуха. Пока она вдыхала, привлеченный вдохом спрут снова придвинулся.

Лягаясь свободной ногой, Милена всеми силами пыталась увернуться. Краем глаза она замечала мужчину, пытавшегося ее удержать. Спрут тем временем угрожающе навис над ней. Милена снова дунула, и он опять частично рассеялся на капли.

Где-то поблизости послышался звук, что-то вроде сдирания кожуры с плода.

— Вот черт, — беззлобно произнес мужчина, — прямо по плечу.

Опасность миновала. Вместе с оставшимися капельками рвоты Милена устремилась куда-то в бездонную воронку.

ОНА КАК БУДТО ПРИЗЕМЛИЛАСЬ среди заснеженного поля. «Хэмпстед-хит», — вспомнила Милена [11]. Спускающийся под ногами склон холма был покрыт снегом. Сзади извилистой цепочкой тянулись ее собственные следы. Ветви деревьев покрывал ледок, будто их окунули в стекло.

Милена дожидалась, когда с ней поравняется Аптекарша. Взобравшись на холм, женщина какое-то время постояла, переводя дух и уперев руки в колени. Слышно было, как у нее под ногами приятно похрустывает снег.

— Вон там, — еще не совсем отдышавшись, указала Аптекарша с вершины холма. При этом изо рта у нее вырвалось облачко пара. — Видишь? Во-он там.

Она указывала на вагончик, черную коробку на двух больших колесах. Над трубой печурки вился белесый дымок. Женщин пристальным взглядом встретили двое зимних пони — миниатюрные мохнатые создания с шерстью, волочащейся по снегу. Эта порода славилась своей необычайной, ревнивой преданностью. Если кто-то незнакомый чересчур близко подходил к их хозяину, они готовы были наброситься на пришельцев.

«Какие у них глаза, — отметила про себя Милена, — совсем как у людей».

— Салам! — поздоровалась Аптекарша с пони. Это было похоже на пароль. Животные спокойно возвратились к своему обычному занятию: выкапыванию копытцами травы из-под снежного покрова. К вагончику по снегу вели и другие следы. Это было своего рода передвижное собрание для Нюхачей и тянущихся к ним бродяг. Их называли кибитками. Кибитки эти постоянно кочевали с места на место. В них собирались Нюхачи. Для чего именно, Милена представление имела самое смутное (кажется, что-то связанное с незаконным оборотом вирусов). Да, и еще они здесь друг перед другом солировали. Танцы ума — так это у них называлось.

По лесенке-приступке Аптекарша поднялась к двери вагончика и постучала.

— Али! Али, это я, — подала она голос.

Дверь изнутри толкнули. На полу, в той части, что была накренена вниз, скрестив ноги, сидели мужчины и женщины. Снаружи чувствовалось, что в вагончике жарко натоплено. Аптекарша толкнула Милену перед собой и, войдя, захлопнула у себя за спиной дверь.

— Прошу у всех прощения, извините, — учтиво сказала она. — Ну как он нынче, хорош?

— Просто в ударе, — мечтательно растягивая слова, произнес какой-то бородач с затуманенным взором. — Всех нас буквально оплел.

Перед вагончика дыбился кверху; половицы словно указывали на человека в черном, тоже сидевшего скрестив ноги на куцей подстилке.

Это был он, Эл. Тот самый Нюхач.

Глаза у него были сосредоточенно прикрыты. Наконец он их открыл; взгляд был устремлен на Милену.

— Ну вот, дамы-господа, — проговорил он. — На этом пока хватит. — Вдоль стенки, прижатые специальной планкой, стояли банки с чем-то вроде самогона. — Прошу всех: грейтесь, выпейте чего-нибудь. Гобелен закончим позже. — Одним гибким движением он встал, такой же рослый и поджарый, как и прежде. Не было только шляпы и балахона. На Милену он поглядел с грустью.

— Привет, — поздоровался он.

— Привет, — в тон ему откликнулась Милена.

Нюхач набросил себе на плечи плащ из тюленьей кожи.