Детское время или "маленькая" проблема (СИ)

— Вовсе нет! — Эдвард опёрся ладонями о стол и исподлобья оглядел брата и подругу: — Видели бы вы его взгляд, когда он только проснулся и я пришёл. Очень сердитый. Он даже старшего лейтенанта попытался на меня натравить, но она умная и поняла, что я не умышленно полез под машину; это был несчастный случай! Я понимаю, что он не хочет меня видеть, поэтому навещал его после обхода медсестёр и укола со снотворным эффектом. Он и правда хреново выглядит.

— А.

— Вот как.

Альфонс переглянулся с подругой, и та ответила чуть изогнутой бровью и едва уловимым кивком в сторону Эда. Это был стандартный жест, когда девушка намекала Элрику поговорить с братом, что называется, по душам. Она давно уловила, что между ними была какая-то особая связь, удивительное взаимопонимание и чуткость. Словно две половинки одного целого. Они были до невозможного похожи в одних вещах и различны в других.

Сославшись на необходимость заранее сложить всё что она хотела в этот раз принести полковнику, Винри покинула кухню, поманив за собой Урагана. Пёс обернулся на Эдварда, ткнулся ему носом в колено и убежал за девушкой, виляя хвостом. Похоже, он нашёл в ней временную замену любимой хозяйке.

— Эд, что случилось. Скажи правду. — Голос Альфонса сквозил беспокойством и неподдельным участием, и от этого мальчику стало только хуже. Почему-то никто не орал на него и не винил в случившемся, и выхода накопившейся внутренне вине просто не было. Сердце и горло словно сжимали тиски, и он не мог ничего поделать.

— Мы сильно поссорились в тот раз, я сказал, что хочу чтобы он сдох и выскочил на дорогу. Думал, если меня собьёт машина — не смертельно, нет, легонько! — он поймёт, что был неправ и утопится в чувстве вины, а вышло вот оно как. — Эдвард полностью отвернулся от брата, подтянул колени к груди и обнял их руками. Он принимал эту позу всякий раз, когда чувствовал себя наисквернейшим образом. — Ал, ты просто не был в тот день в госпитале и не видел всё это. Приходили его мама, сестра с детьми, команда… ещё куча незнакомых людей… очень многие плакали. Я чуть не убил человека, который был важен стольким людям!

Альфонс на некоторое время замолчал. Когда старший брат так себя накручивал, убедить его в чём-либо было делом практически невозможным, но — Элрик должен был признать — более полная версия событий пролила свет на определённые моменты. Рой Мустанг легко прощал мальчишкам косяки, но вот на слова реагировал более остро. Мужчина и правда мог обидеться на открытое пожелание смерти — да что там, любой здравомыслящий человек не захотел бы некоторое время (если не всегда) общаться с таким индивидуумом. Но Рой вроде как опекал братьев, поэтому Альфонс надеялся, что гнев мужчины, каким бы сильным и праведным он ни был, утихнет и исчезнет сразу как заветные слова покинут рот его брата.

Но сначала нужно было донести эту мысль самому Эдварду.

— А тебе?

— М? — Эд непонимающе вскинул бровь.

— Тебе важен полковник?

— М-м-м, не ненавижу.

Альфонсу захотелось пристукнуть наглого братца, но он сдержался. Эдварду и так было непросто, а если при таком состоянии начать читать нотации — он и вовсе уйдёт в себя. Юноша решил сделать вид, что его не задел ответ брата.

— Тогда просто извинись, уверен, он всё поймёт и простит.

— Вот ещё! Он сам виноват, что довёл меня тогда.

Альфонс стиснул зубы. В принципе, такая реакция была вполне ожидаемой, но если Эдвард до сих пор был уверен, что поступил правильно, то к чему этот спектакль с самобичеванием? Это алхимик и решил выяснить.

— Ты же только что раскаивался.

Упрёк, всё же прозвучавший, сколько бы Альфонс его не прятал, заставил Эдварда растерять напыщенность и вернуться в жалкую позу. Мальчик грустно посмотрел на стол и принялся повторять пальцем узор скатерти.

— Ну да. Но сказать ему это не смогу. Просто не смогу, Ал.

— Тогда хотя бы зайди к нему вместе с нами, посмотри на его реакцию. Может, тебе и говорить ничего не надо будет.

— Ладно.

Вечер наступил много раньше, чем ожидалось, и Эдвард с уверенностью мог сказать, что совершенно не готов встретиться с опекуном.

Но не пойти он не мог — необъяснимое желание увидеть, лично убедиться, что процесс выздоровления пусть медленно, но идёт, не давало покоя. Старший лейтенант звонила несколько часов назад, проверяя, и сообщила, что полковник делает успехи в обучении и что в пятницу ему должны будут снять гипс с руки. Элрик кивнул телефонной трубке, потому что не был уверен, что ответить. Одна часть его радовалась, что мужчина наконец получит больше свободы и перестанет жаловаться и, следовательно, раздражать Хокай, а другая — тряслась от ужаса и осознания, что такими темпами полное выздоровление полковника может наступить раньше ожидаемого срока. И это значило, что ему придётся встретиться и поговорить с мужчиной.

Нужно было.

Он обязан был извиниться.

Вот только привычной смелости не было и в помине, и Эдвард совершенно не представлял что скажет. Обычного «простите меня» будет явно недостаточно — не после всего произошедшего, а выдавить из себя нечто большее он вряд ли сумеет.