Детство человечества

Недаром Энгельс, изображая процесс возникновения классов и государства, характеризует его как движение от варварства к цивилизации.

Глиняный горшок с первыми письменами.

Энгельс полагает, что высшая ступень варварства, начавшаяся с плавки железной руды, «…переходит в цивилизацию через изобретение буквенного письма и применение его для записей»[53]. Энгельс показывает те социально-экономические условия, которые приводят к этому великому улучшению механизма передачи культурного наследства от старшего поколения к младшему. Не было бы алфавита, если бы не было усложнения культуры, и культуры не деревенской, а городской. Еще в «Немецкой идеологии» Маркс и Энгельс писали: «Наибольшее разделение материального и интеллектуального труда, это — отрыв города от деревни. Противоположность между городом и деревней начинается вместе с переходом от варварства к цивилизации, от племенного строя к государству… Противоположность между городом и деревней может существовать только в рамках частной собственности»[54].

На пороге цивилизации возникает третье великое общественное разделение труда: выделяется купечество, уточняются и усиливаются все прежние виды разделения труда, особенно путем обострения противоположности между городом и деревней.

Еще до цивилизации началось разделение общества на классы эксплуататоров и эксплуатируемых. «…основой цивилизации служит эксплуатация одного класса другим…»[55], — говорит Энгельс.

«Рабство — первая форма эксплуатации, присущая античному миру; за ним следуют: крепостное право в средние века, наемный труд в новое время. Таковы три великие формы порабощения, характерные для трех великих эпох цивилизации; — открытое, а с недавних пор замаскированное рабство всегда ее сопровождает»[56].

Судьбы первобытной общины в древности, в средние века и в новое время

В период древней гражданской истории распад первобытных общин повсеместно приводит к возникновению рабовладельческих обществ и рабовладельческих государств.

Азиатские, или восточные, гражданские общества не принадлежали к особой социально-экономической формации, отличной и от первобытно-общинного и от рабовладельческого типа производственных отношений. Древняя восточная история была периодом формирования рабовладельческого общества.

«Рабовладельческий строй не оставался неподвижным… Раннее рабовладение, еще не вполне отделившееся от общинно-родового строя (лежало в основе) военно-теократических царств Востока… Более развитое рабовладение, связанное с товарно-денежным хозяйством и ростом приморских городов, лежало в основе античных государств — Греции и Рима», — так сопоставляются и соединяются в один тип производственных отношений восточное и античное общество в понимании современных советских историков[57].

Зародышевой формой античного рабовладельческого государства явилась особого рода республика, так называемая «военная демократия». В истории Афин нам известно лишь завершение периода военной демократии, и притом бурно революционное: Солон (нач. VI в. до н. э.) «…открыл ряд так называемых политических революций…»[58], одной из которых была и «революция», произведенная Клисфеном (конец VI в. до н. э.). Они уничтожили окончательно привилегии аристократии, а с ними и последние остатки родового строя.

Великие греческие поэмы «Илиада» и «Одиссея» (около — VIII вв. до н. э.) проливают свет на первую половину этого периода военной демократии. Характерной особенностью его, на основе этих данных, мы должны признать переходный характер общественной организации. Перед нами «взрыв» родовых отношений, диалектический скачок из доклассового общества в классовое. В процессе нарастающей классовой борьбы крепнет государство, которое Энгельс, по материалам истории Афин, называет для героической эпохи эмбриональным, «зародышевым государством», а для времени Солона — «возникающим государством».

Иную картину образования классов и государств мы наблюдаем в раннем средневековье. Предки нынешних арабов, турок, монголов, финнов, славян, литовцев, кельтов, германцев, подобно древним грекам и римлянам или еще более древним — шумерам или египтянам, проходили стадию патриархально-родового строя. Но распад патриархально-родового строя у народов раннего средневековья повсеместно привел не к рабовладельческому строю, а к феодальному. Однако надо иметь в виду, что повсюду в недрах патриархально-родовых обществ раннего средневековья в качестве первой и древнейшей формы эксплуатации возникло не крепостничество, а рабство — это можно доказать и для древних арабов, турок, монголов, финнов.