Детство: дорога к именам

Караванщики начали готовить эликсир из привезённого спиртного, сливая бутыли через фильтр из марли прямо в опустошённый бочонок, а сам Ломак, узнав положение дел, подошёл к восемьсот тринадцатому.

– Отличился, собрат?

– Почувствовал запах заложенной взрывчатки и предупредил. Я успел.

– А зачем оружие выбросил? Видел я, как оно летит, когда атаковал неприятельских стрелков.

– Повредило при взрыве, не стреляло. Бросил в самых опасных.

– Ты промахнулся, но всё равно молодец. Ты заслужил себе имя, даже не охотясь на элиту.

– Я не умер, но должен был. Человек, спасший меня, жив?

– Да, но без сознания. Очень старался, даже своё лекарство тебе отдал. Медики сейчас ему специальный эликсир через кровь вводят, жить будет.

– Хорошо. Какое имя мне дадут?

– Бука хочет наречь тебя Габбро. Я – за. Достойное имя. Нравится?

– Да. Благодарю.

– Нарекаю тебя этим именем! Будь таковым же, какова эта порода камня. Храни стойкость духа, верность Укладу и твёрдость воли подобно тому, как хранит он свою прочность и твёрдость. Отныне ты больше не цифра, а Габбро. Достойный представитель вида махинов.

– Благодарю тебя. По человеческим меркам, ты мой крёстный?

– Да, но имя махину может дать и сход за проявленную доблесть или другие заслуги на благо нашего вида. А теперь я принесу тебе эликсир. Выпей его и отдыхай. Потом будем собираться в путь.

Глава 8

Тяжелораненых отправили с оказией обратно в Верхнелинейный, вместе с ними из строя выбыло до половины личного состава. Попутно туда передали и доклад о происшествии. Ломак подстраховывал оказию до момента, когда по рации стал ловиться ретранслятор анклава, а после городских фрагментов отстал, увидев на радаре многочисленных встречающих, судя по всему, на бронетехнике. Хоть вновь проснувшийся радар и работал мгновения (в отличии от совсем не работавшего ускорения), это позволяло хоть как-то следить за округой. Затем вернулся к месту засады.

Братскую могилу, выкопанную Ломаком на быстром фрагменте, засыпали и заложили сверху горой крупных булыжников, чтоб мелкая нечисть не побеспокоила тела. На вездеход натянули снятую взрывом гусеницу. Теперь, без пулемётно-артиллерийского модуля, в качестве боевой единицы, он бесполезен, но хотя бы своим ходом дойдёт до мастерской. На него будет опираться при ходьбе вытащенный из небытия Габбро, до недавнего момента цифра, восемьсот тринадцатый, а внутри с группой легкораненых поедет Доцент. Спасший цифру лекарь так и не пришёл в сознание и привезённый из Л1 янтарь, на этот раз обычный, в виде одной дозы вкололи в неподвижное тело.

Сгоревший дотла танк с прочей уничтоженной техникой гарнизонные из Л1 пообещали переправить металлистам, а пока он так и стоял посреди дороги в качестве напоминания о бдительности. Наконец, весь скорбный труд был закончен и караван покинул место боя.

* * *

Колонна заметно потеряла ход и километров двадцать пять до Л1 тащились пару часов. Израненного махина от слабости сильно шатало, да и качество дороги стало просто отвратительным – запаски автобуса следовало поберечь. Простреленный двигатель одного из инкассаторских грузовиков приказал долго жить, пришлось взять его на буксир, как и расстрелянный пикап. Лишь в пределах анклава напряжение начало спадать. Бука решил последовать совету местного коменданта, остановить караван и дать отлежаться Габбро, остальным отдохнуть также не помешает. Конечная точка маршрута ещё не скоро, а не слишком многочисленная команда явно не в форме. С анклава Л1 начиналась зона безопасности средней части Линии и ввиду нехороших событий Бука, как командир каравана, решил изменить маршрут и воспользоваться более длинным, но более безопасным путём к Центральному. К тому же в Нижнелинейном анклаве имеется крупное поселение с хорошей мастерской – всё-таки оставалась надежда починить инкассаторский фургон и вездеход «Буцефал» в чувство привести. И больничка была не последняя, даже лекари-универсалы там имелись, не говоря о простых медиках и спецах по Способностям, раненые быстрее встанут на ноги.

Бывшего цифру решили разместить в ангаре со стройматериалами, положив на пол несколько листов толстой фанеры. Пациент после приёма свежеприготовленного эликсира из полусотни виноградин умял пару пищевых брикетов, здоровенный кусок говядины и завалился спать на получившемся ложе.

Остальным вместе с ранеными достались места в гостевой казарме, и все уснули. Лишь Бука маялся с двумя подряд ранениями в левое плечо, да Доцент лежал кулем картошки, так и не придя в себя. Сам Ломак остался на улице в проулке между комендатурой и складом, поскольку на выходах любил ночевать под открытым небом. Засыпая, он видел местные созвездия, мечтая вспомнить побольше о прошлой жизни, чтобы потом было что рассказать Мелкому.

* * *