Детство и общество

В качестве примера, приводящего нас непосредственно к модусу женской инклюзии (IV₁), укажем, что девочки гораздо чаще мальчиков устраивали комнату в виде расставленной по кругу мебели, без стен. Иногда такая круглая конфигурация из мебели подавалась так, будто в нее вторгается что-то угрожающее (хотя бы и смешное), например, поросенок (см. рис. 6) или «отец, возвращающийся домой верхом на льве». Однажды мальчик выстроил такую «феминную» сцену с дикими зверями в роли незванных гостей, и я ощутил неудобство, которое, как полагаю, часто выдает экспериментатору наличие у него сокровенных ожиданий. И на самом деле, уходя, уже у самой двери, мальчик воскликнул: «Здесь что-то не так», вернулся и с видом облегчения расположил зверей по касательной к окружности из мебели. Только один мальчик построил и оставил без изменений такую конфигурацию, причем дважды. Он страдал ожирением и имел женоподобное сложение. Когда гормональная терапия начала давать желаемый эффект, он возвел в своей третьей конструкции (через полтора года после первой) самую высокую и самую тонкую из всех башен, какую только можно было ожидать от мальчика.

Рис. 6

То, что башня этого мальчика теперь, когда он сам, наконец, стал стройнее, оказалась самой тонкой – это один из тех «уникальных» элементов, который дал возможность предположить, что в какой-то мере ощущение телесной стороны своей персоны повлияло на пространственные модальности создаваемых ребенком конструкций. Отсюда один шаг до предположения, что модальности, общие

для одного из двух полов, могут в известной степени выражать чувство пола – мужского или женского. Вот когда я почувствовал симпатию к кубикам за их податливость методам обработки материалов исследования, в которое мы пустились. Ибо строительные кубики оказываются не требующим слов средством, легко поддаются подсчету, измерению и сравнению там, где дело касается пространственной аранжировки. В то же время кубики кажутся настолько безлично-геометрическими, что (вероятно) в наименьшей степени подвергаются влиянию смыслов. Кубик есть кубик и почти ничего, кроме кубика. Тем более поразительно (если не считать это просто функцией различия в темах), что мальчики и девочки отличались друг от друга и по количеству используемых кубиков, и по создаваемым конфигурациям. [М. P. Honzik, «Sex Differences in the Occurrence of Materials in the Play Constructions of Preadolescents»,

Child Development, XXII, 15-35.]

Итак, я решил обозначить эти конфигурации такими простейшими терминами, как башни, здания, улицы и переулки, сложные и простые ограды, интерьеры в стенах и без стен. Затем я дал фотографии игровых сцен двум объективным наблюдателям [Frances Orr and Alex Sherriffs.], чтобы посмотреть, смогут ли они согласиться с наличием или отсутствием таких конфигураций (или их комбинаций). Совпадение их мнений действительно оказалось «значимым», после чего, опираясь на оценки наблюдателей (не знавших о моих ожиданиях), можно было установить, как часто эти конфигурации встречались в конструкциях мальчиков и девочек. Здесь я резюмирую в общих словах их выводы.

Читатель может принять к сведению, что каждая упомянутая конфигурация в принадлежащих определенному полу конструкциях отнимает больше (и часто – значительно больше) двух третей рабочего времени ребенка, а оставшаяся треть обычно отводится на подчеркивание особых обстоятельств, которые нередко демонстрируются, чтобы «подтвердить правило».

Самым существенным половым различием оказалась склонность мальчиков сооружать различные строения, дома, башни или улицы (см. рис. 7), при склонности девочек использовать игровой стол как интерьер дома с незатейливыми конструкциями из малого количества кубиков или вообще без них.

Рис. 7