Детство Лермонтова

Верзилин — соратник и сослуживец Ермолова — был дружен в свое время с генералом Хастатовым. Теперь он командовал Волжским полком, который стоял в Горячеводске, и часто навещал Хастатовых.

Мужчины говорили о войне. Александр Алексеевич любил вспоминать свою молодость, когда он служил адъютантом у Суворова.

Екатерина Алексеевна вспоминала геройские подвиги своего супруга Акима Васильевича, как он при Фокшанах был ранен, а «при Рымнике командовал крайним гренадерским кареем[27] правого крыла и отбил со своей частью набег пяти тысяч турок за полчаса».

Генерал Мосолов рассказывал о Бородинском сражении, участником которого он был. Взрослые не обращали внимания на десятилетнего мальчика, который, расширяя огромные глаза, внимательно вслушивался в их разговор.

Часто бывал в доме Хастатовых молодой кабардинец Шора Ногмов. Он отлично говорил по-русски, хотя и с акцентом. Его родным языком был кабардинский, но он знал арабский, турецкий, персидский и абазинский. Все удивлялись блестящим способностям молодого человека и его умению поддерживать разговор.

Рассказывали, что еще с детства Шора Ногмов пристрастился к книгам и за начитанность его сделали в юности муллой. Но Шора оставил сан и стал служить в полковой канцелярии переводчиком — надо было зарабатывать себе на хлеб. Впрочем, он был не только канцеляристом, но впоследствии и учителем, он любил детей.

Когда Шора появлялся у Хастатовых, Миша выходил к гостям. Павел Иванович Петров однажды спросил Шора:

— Объясни, пожалуйста, мне, друг мой, сцену, которую я видел однажды, будучи в Кабарде, — она нейдет у меня из памяти. Из сакли вывели молодого человека в войлочном безобразном колпаке и поставили перед собранием. Одни с презрением отвернулись от несчастного, Другие оскорбляли его…

Шора объяснил:

— Так поступают с человеком, уличенным в трусости.

Кабардинцы — люди храбрые и мужественные, а труса они выводят перед собранием, желая посрамить его публично, чтобы клеймо позора легло на его жизнь. После того как сельчане выскажут свое негодование, они налагают на труса штраф: отнимают у него двух волов, а если их нет, то берут деньгами их стоимость. Этим нарочно почти разоряют беднягу. Но каждый должен помнить, что ему легче умереть, чем прослыть трусом.

Миша внимательно слушал эту историю и никак не хотел уходить.

Шора Ногмов был незаменимым спутником на пикниках, до которых генеральша Хастатова была большою охотницей.

Однажды выехали на пикник в немецкую колонию Каррас «погулять под сенью тополей», как выражался один из дядей. Поехали на линейках, большой компанией, а сзади на телеге везли самовар, вино и провизию. В дороге Миша присоединился к Шора Ногмову, и тот, польщенный вниманием мальчика, рассказал ему несколько местных легенд и преданий.

Пикник в Каррас очень удался, хотя Арсеньева обратила внимание, что на всех улицах стоят палатки пехотинцев, охраняющих немецких колонистов от набегов горцев.

На обратном пути, сидя на одной линейке вместе с другими, Екатерина Алексеевна случайно услыхала, что Шора Ногмов рассказывает Мишеньке об Исмеле Псыго; она тотчас же вмешалась в разговор, утверждая, что не Исмелем Псыго надо называть легендарного юношу, но Измаил-Беем, потому что покойный Аким Васильевич так его называл: он лично знал Измаил-Бея и с ним участвовал в Турецкой кампании вместе с Суворовым. Хастатова рассказала все, что знала про Измаил-Бея.

Шора приходил в гости не часто — он был постоянно занят. Однако как только он появлялся, юный Лермантов искал с ним встречи и подсаживался к нему. Шора ласково обнимал своего маленького слушателя и не отпускал от себя, вспоминая своих сыновей. Мишенька же требовал рассказов самых интересных, самых страшных: он ничего не боится, он уже совсем большой.

От него мальчик услыхал о некоторых кавказских обычаях, несвойственных русским. Так, Шора рассказал о старинном обычае кровной мести — «каллы»:

— Много лет назад в Аджи-ауле один юноша узнал от муллы о том, кто убил его отца, мать и брата, кто сделал его сиротой. «Кровь их должна быть отмщена!» — сказал мулла и с этими словами дал юноше кинжал, а тот, разгоряченный рассказом старика, поклялся отомстить.

Поздно ночью он прокрался в саклю своего врага и сдержал свое слово: убил не только убийцу своего отца, но и дочь его, цветущую семнадцатилетнюю девушку. Предсмертные стоны ее так потрясли молодого человека, что он пошел к мулле и пронзил его бесчувственное сердце кинжалом.

Глава XIV Легенды и явь. Первая любовь. Смерть Христины Осиповны