Читаем Детство Маврика полностью

Детство Маврика

На скакуне он прискакалИ там Огнева увидал.Он пел романсы, танцевал,Своим хвалился длинным ростом.И восхищал легко и простоДворянку столбовую Веру,Которая совсем не в меруВлюблялась чуть не каждый день,Забыв о верности, о долге,И вызывала кривотолкиСреди окрестных деревень.

Маврикий опять перечитывает переписанные строки. Ему не верится, что это он сам мог написать такие стихи, которые заставляют даже его утирать слезы, а уж она-то поймет и оценит, как жестоко было с ее стороны обращать внимание только на рост и на голос. А что рост? Какую роль он играет? Пушкин тоже был маленького роста.

Дальше, дальше… Его, наверно, ждут уже к обеду. Пусть ждут. Ему не до похлебок. В нем горит огонь возмездия. Он ему бросает вызов.

Не торопись рука. Не искривляйтесь строки. Разве ты забыл, что служенье муз не терпит суеты?

Пишитесь же ровнее строки:

Перчаткой новой шерстяноюБыл сделан вызов. Трус молчит,И за плотиной водяноюБоится он скрестить мечи…Но секундант, моряк бывалый,Стыдит Огнева, Иля тоже,Такой хороший, славный малый,Назвал его… какой-то рожей…Огнев трясется и немеет.Боится схватки, но не смеетПризнаться в трусости при Вере,И он, в себя совсем не веря,Кляня злосчастную судьбину,Поплелся тихо за плотину.

В первом замысле своего романа Маврикий Толлин на поединке за мельницей хотел убить Огнева, но потом передумал. Униженный и обиженный Пламеневым, выплакав из-за него столько горьких слез первой мальчишечьей ревности, он все же не мог так жестоко поступить с ним. Его сердце не могло выработать так много зла, а нравственность - допустить лишение жизни одним человеком другого человека, хотя бы и на бумаге. Да и кроме этого, если дуэль будет со смертельным исходом, то нужно дописывать очень много строк. Должна же появиться полиция. Затем суд. Затем пермская тюрьма.

И героем получится не он, а Огнев. Не лучше ли, показав свое превосходство, сжалиться над ним, затем наказать его изгнанием?

Так и было сделано:

За мельницей мечи скрестились,Маврикий выбил меч Огнева,И тот сдался ему на милость:- Прости! Позволь сказать два слова…Мне не помог мой длинный рост…Маврикий страшен был, но прост.И он сказал: - Несчастный, встаньте!Я объясню вам откровенно.От Веры навсегда отстаньтеИ уезжайте непременноКуда угодно, мал ли свет,А к ней тебе дороги нет.Бежал Огнев быстрее лани,Мелькали только его длани.

И далее - прямое объяснение в своих чувствах, заполняющих всю его душу, всего его:

О Вера-Лера, я люблю!Твой взор невиданый ловлю.И ночь не в ночь, и день не в день,Брожу, как сумрачная тень.Пусть я иссохну, как скелет,В мои почти тринадцать лет.

Рыдания душат Маврика, слезы заливают последние строки романа в стихах. И пусть. Даже лучше. Все равно он не будет больше переписывать. Завтра его двоюродный брат Тиша Непрелов отнесет ей эти листы, и она, потрясенная, придет и скажет, как тогда:

- Я уважаю вас, Толлин. Вас нельзя не уважать.

Только этого и хочет он. Даже, может быть, меньше. А то что же получается? Отец и дядя Федор, да и все Непреловы относятся к нему с усмешечкой. Мать тоже любит его как какого-то неполноценного. Викторин в своей морской форме вообще ко всем сухопутным относится свысока, и Маврик при нем как один из свиты. Санчик хотя и моложе Маврика на год, но завод сделал его старше чуть ли не на два года. Они не поссорились, а отдалились. Илья тоже находит, что Маврик ведет себя неправильно, а он правильно.

Родиться бы ему лучше в обыкновенной кулеминской семье, и работать бы на заводе, и не знать бы Викторина, Леры и вообще… И вообще, эта милая, хорошая гимназия ведет его куда-то не туда.