Детство с Гурджиевым. Вспоминая Гурджиева (сборник)

Эти слова Успенского не только глубоко поразили меня – они оказались недостающим элементом, который объяснил мне причины конфликта, который одно время существовал между Гурджиевым и Успенским. Когда Успенский впервые заинтересовался «идеями» Гурджиева, тот сказал ему, что если бы он, Гурджиев «знал так много», как Успенский, он на самом деле был бы великим учителем. Утверждение заставляло меня ломать голову даже после того, как Гурджиев много раз объяснял мне, что «знание – это мимолётное присутствие».

Хотя Успенский знал в уме, что «Любовь – это могущественная сила, которая срывает все маски, и люди, которые бегут от любви, делают это для того, чтобы сберечь их», Гурджиев это понимал. Разница между знанием и пониманием в наше время чем-то близка разнице между знанием, как сделать водородную бомбу и как её использовать. Успенский, в относительном смысле, может только общаться на интеллектуальном уровне – его книги намного более интересны и читабельны, чем любая книга, когда-либо написанная Гурджиевым. Однако это не делает их автоматически более содержательными.

Возможно, есть много «учеников» Гурджиева, которые чувствуют или могут почувствовать, что я опорочил их своими воспоминаниями о жизни Гурджиева. Я не извиняюсь перед ними за свои наблюдения за их поведением – поведение людей под влиянием, бесспорно, экстраординарного человека, который любил их, непредсказуемо, да это и не важно.

Что я узнал ребёнком, я начал понимать, будучи взрослым. Гурджиев практиковал любовь в той форме, которая почти никому не известна – любовь без границ. В гурджиевском смысле «быть или не быть» – это не вопрос поиска души. Это заявление о необходимости решения. Зная Гурджиева, есть только один-единственный возможный ответ – и, таким образом, вопросов нет вообще.