Детство Сашки

Лешка все лето просидел в городе, но у него залив под боком, в пяти минутах ходьбы, и он загорел лучше, чем на юге. Многие уезжали к бабушкам и дедушкам в деревню.

А Сашка с Васькой были в лагере, и Васька писал, склонив голову набок и высунув кончик языка, как они ходили в разведку.

А еще через месяц на общешкольной линейке всем объявили, что перед зимними каникулами будет большая «Зарница», в которой будут участвовать все гайвинские школы. И сказали, что надо готовиться, потому что проигрывать нельзя — мы же лучшие? Ну, да, лучшие, а то как же, конечно, лучшие, все знают, что мы лучшие, бурчали себе под нос пионеры.

— Что? Не слышу, — смеялась со сцены старшая пионервожатая. — Мы — лучшие?

— Да-а-а-а!

— А еще громче? Чтобы вся Гайва слышала? Мы — лучшие?

— Да-а-а-а-а-а! — аж стекла дребезжали в окнах.

Это в пионерлагере Сашка был звеньевым. А в школе он был практически никто. Так, средний пионер. Поэтому он не знал, что и как дальше будет. Он думал, с ними будут заниматься, учить бороться, самбо там разное показывать. Потом, еще стрелять надо уметь. Он стрелять умел. Из воздушки. Когда к бабушке ездили, она всегда с ним заходила после купания в канале в тир, и Сашка стрелял по уткам, самолетам, клоунам. А однажды привыкший уже к нему продавец пулек повесил сразу пять бумажных мишеней с кругами, и надо было выстрелить пять раз другими пульками, с длинными цветными хвостиками, в эти мишени. Правда, он разрешил класть ствол на специальную подушечку, чтобы стрелять с упора. Сашка, долго целясь, выбил три десятки и две девятки, и получил призовой набор цветных мелков.

Но в школе тира не было. Правда, автомат Калашникова и карабин Симонова им показывали и даже научили собирать и разбирать — но только после уроков, как в кружке. Потому что военная подготовка была только у старших классов. А когда пионеры возмутились, что скоро большая «Зарница», а они ничего не умеют, то им вместо физкультуры ввели уроки строевой подготовки, и молодой военрук гонял их по стадиону поодиночке, тройками, шеренгами и классной коробкой.

Это им пригодилось потом, когда на 7 ноября они прошли строем, держась за руки, чтобы не разорвать длинные шеренги, под военный оркестр, под барабаны, перед трибуной с районным начальством. И с трибуны им махали руками и кричали «ура».

Незаметно пришла зима. На Урале почти не бывает осени. Вот, вроде бы, еще совсем недавно, еще на прошлых выходных ездили на катере в верховья Камы по грибы. А сегодня уже лед на лужах не тает весь день, и ночью начинается тихий-тихий снегопад. Через пару недель на физкультуру уже стали приносить лыжи.

Папа их приготовил заранее, все три пары — себе, маме и Сашке: просмолил, разогревая смолу на плите в жестяной банке, а потом растирая ее горячим утюгом по подошве лыж, потом натер лыжной мазью так, что они стали как полированные, а потом связал концы, а в середку вставил по два больших кубика из детского набора, чтобы лыжи были не «доской», а — лыжами. Палки были дюралевые. Конечно, бамбуковые были легче и как-то теплее, но зато дюралевые не ломались, и на них можно было даже сидеть.

В декабре, в самом начале, всем объявили о дате «Зарницы» и велели сшить маскхалаты. У некоторых ребят родители работали в больнице, так они принесли медицинские халаты, и только их немного укоротили. А Сашке мама из старых простыней пошила настоящий маскировочный костюм. Она сшила шаровары, которые надо было натягивать сверху на штаны. И еще вроде ветровки небольшую такую куртку с капюшоном, с резинками на рукавах, чтобы снег не попал. Правда, было непонятно, какие погоны пришивать. Никто не говорил о погонах и о их цвете. И об оружии никто не говорил: а как же без оружия? Это же не пионерлагерь, это же — большая «Зарница»!

Накануне ожидаемого события носящаяся по двум этажам школы старшая пионервожатая наткнулась в коридоре на Сашку.

— О! Александр! У тебя, говорят, есть фотоаппарат? — спросила она, положив свою руку ему на плечо.

— Ага. «Смена-8»!

— Очень хорошо, очень хорошо… — она задумалась на минуту. — В общем, тут принято решение: чтобы не было толкучки, младшие классы с «Зарницы» снимаем. Но ты же готовился, я же знаю!

— Да, да!

— Вот и будешь нашим фронтовым корреспондентом. Как Симонов. Ты читал «Живые и мертвые»? Еще нет? Прочитай, обязательно прочитай. А завтра приходи к школе с фотоаппаратом, — и убежала вверх по лестнице.

А назавтра была война… Ну, вот так можно было пошутить, но на самом-то деле «Зарница» — это просто маленькая война.

Сначала они собрались во дворе школы, потом военрук всех построил, и все с лыжами на плече пошли строем через весь поселок к недалекому лесу. Со стороны, наверное, это смотрелось как в хронике про войну.