Детство Зайчонка

Пошёл я наугад по тропинке, благо лес здесь сильно прорежен, не иначе, при заготовке дров, так что идти через него не страшно — далеко видать. Тут сначала подъём был, а уж потом начался пологий спуск к озерцу. Забавно, берега голые, каменистые. Ни травы, ни деревьев у воды не наблюдается. И сразу видно, что никакая скотина сюда на водопой не ходит.

Сразу вспомнилось название этих мест — «Противная Вода». Наверное, я, как раз, и добрался до неё, родимой. Противной. Обмакнул в воду палец и лизнул — сода голимая. Вот уж действительно — противно.

Отсюда и вернулся обратно. Это рассказывается быстро, потому что ничего интересного не встретилось, а времени на обход местности ушло много.

***

На третий день нашего пребывания у Противной Воды дядька обменял всё, что мы привезли, на горшки разных размеров, с расчётом на то, чтобы они поместились в больших корчагах, уже установленных на нашем «судне», добавил ещё несколько мешков с зерном — брал по одному каждого вида, что здесь встретилось, а на этом «средства» у нас и закончились. И грузоподъёмность лодки исчерпалась.

Обратная дорога оказалась заметно дольше, поскольку шли мы навстречу течению. Я правил по затишным местам у самого берега, поэтому приходилось быть особенно внимательным чтобы не заставить гребца ударить веслом по суше. Впрочем, по мере того, как путь наш пролегал по всё более и более узким руслам притоков, в которые мы сворачивали, поперечные маневры теряли размашистость, а движение всё более и более замедлялось.

Наконец, я пересел на нос, а место на корме занял взрослый с обычным однолопастным веслом — так выходило ходче.

Где-то ещё с день пути оставалось нам до места, где остались наши товарищи, когда однообразие путешествия нарушилось. В предзакатный час, едва мы, причалив в удобном месте, только собирались устраиваться на ночлег, два незнакомых неандертальца вышли из прибрежного кустарника, словно давно поджидали нашего прибытия. Произнеся приветливое: «Гырх», они сделали дядьке знак следовать за ними. Причем, указали глазами на его копьё. Чтобы обязательно взял его с собой.

Понятно, что я побежал следом.

Недалеко оказалось идти. С полкилометра примерно. На полянке рядом с убитым оленем сидел еще один неандерталец, пожилой. И лежал совсем юный представитель этого племени с обёрнутой шкуркой ступнёй. Явно раненый.

— Зачем вы взяли с собой мальчишку? — обратился старик к нашим провожатым.

— Он сам пришел, — ответил старший из «конвоиров», оглянувшись и увидев меня.

Дело в том, что ходить неслышно и неприметно я уже умею. И всегда так поступаю, чтобы закрепить столь важный навык. Поэтому упрёк охотникам, это словно похвала в мой адрес.

— Он не сможет убегать так же быстро, как взрослый, — озадаченно пробормотал пожилой. И принялся делать мне знаки, чтобы я вернулся как можно скорее.

— Я понимаю твою речь, уважаемый, — ответил я. — Ты можешь объяснить словами.

— Неужели непонятно?! Твой отец должен будет убить нашего товарища, потому что он ранен и умрёт в страшных муках, если этого не сделать. А мы не имеем права убить своего, потому что тогда духи отвернутся от нас.

Потом отец твой убежит, и мы не сможем его догнать и отомстить ему, когда он уплывёт на лодке. Духи будут смеяться над тем, какие неуклюжие охотники в племени Зелёной Лягушки. Но они не рассердятся за то, что мы нарушили обычаи и не оставят нас без своего покровительства.

Поэтому, уходи скорее, чтобы ждать своего отца уже в лодке — ему придётся очень быстро убегать. Тебе не поспеть за ним.

Тихо офигевая от услышанного, я встал на колени над ногой раненого и развернул «повязку». Прав старик — дело швах. Ступня буквально размолота — даже кости торчат и кровь запеклась во многих местах. Современная медицина бессильна. И старый охотник знает, что скоро начнётся заражение, которое сначала измучает раненого, а потом его добьёт. Нескоро, но неизбежно.

Остальное мне только что объяснили.

— Тёплый Ветер, неси два средних горшка и один широкий и низкий. Вы, — я указал на наших провожатых, — готовьте костёр. А ты, о мудрый вождь, только ты, и никто иной, сможешь отыскать в этой чаще подорожник. Принеси его много. И торопитесь — солнце скоро спрячется.

Сказать, что мои слова произвели впечатление, будет слабовато. Шок или ступор — вот верные определения. Но вождь Тёплый Ветер «разморозил» немую сцену искусно и быстро.

— Да, Говорящий с Духами Степенный Барсук, — произнёс он почтительно обращаясь ко мне. Прислонил копьё к стволу ближайшего дерева и помчался к лодке. Остальные присутствующие взяли с него пример — то есть занялись тем, что велено, а я принялся готовиться к ампутации.

Если кто-то полагает, что моих познаний хватит на нечто большее, чем просто отрезать то, что уже не сможет служить, так это напрасно. Я и этого-то никогда не то, что не делал, даже не видел, как делают. Так что дрожал, как осиновый лист и трясущимися руками доставал из сумки инструментарий и готовил приспособления. Отщипнул на глазок кусочек того «пластилина», что купил у торговца шаманскими штучками, и велел раненому съесть.