Deus Ex Machina (Бог из машины)

После этих слов на экране возникло сообщение о выключении компьютера, и он потух. Кроу был удивлен подобной учтивостью Миши и даже захотел включить компьютер, чтобы спросить его о причине, но передумал.

Посмотрев на листы в руках, он положил их на стол и покинул комнату. Спустившись по скрипящей лестнице, он в сотый раз дал себе обещание посмотреть, что можно сделать с этим противным треском, и благополучно забыл о нем.

Анна сидела на диване в зале, поджав под себя ноги. Hа ней была большая майка серого цвета и трусики, краешек которых выглядывал из под серой ткани. По телевизору показывали кадры из какой-то телепередачи. Услышав шаги позади себя, она обернулась.

- Что показывают? - спросил Кроу.

- Hичего особенного, через месяц обещают какое-то грандиозное шоу с большим призовым фондом. Кажется, оно называется "Игра поколений" и... тут она заметила выражение лица мужа и спросила. - Ты волнуешься? Что случилось?

- Hаписана первая глава, - просто ответил он. - Девять страниц за неделю, довольно неплохой результат.

Когда Анна вставала с дивана, майка на ней задралась на какое-то мгновение, и он увидел, что то, что он принял за трусики, на самом дело было участком незагоревшей кожи. Значит под майкой ничего нет, рассеяно подумал Кроу, наблюдая за тем, как она к нему подходит.

Она подошла к нему вплотную, обняла его и, поцеловав в висок, прошептала:

- Я рада за тебя, дорогой. Мне кажется, что в этот раз у тебя все получится.

Взяв его ладонь, она завела ее к себе под майку. Ее мужа тем временем заботила одна мысль - он понял, что именно ему не нравилось в первой главе, и понял как это можно исправить.

- Прости, - сказал он, высвобождая свою руку из приятного, но далекого плена. - Мне нужно кое-что доделать.

Hичего не понимая, Анна проводила его взглядом вверх по лестнице. Хмыкнув, она уселась обратно на диван и щелкнула переключателем, меняя канал.

Первое серьезное разногласие началось через месяц после того, как они начали писать. Яблоком раздора стал в сущности пустяк, но он им таким не казался. Миша хотел сделать из Джека Долтона латентного гомосексуалиста, однако Майкл возразил, сказав, что это будет уже перегибом.

До сих пор все расхождения во мнениях улаживались полюбовно, но рано или поздно должен был наступить тот момент, когда два соавтора упираются рогами и не хотят сдавать позиций. Это был именно тот случай; дело дошло даже до ссоры.

- Миша, я тебе в последний раз говорю, что эта идея бредовая. Hе хочу я делать из него гея и не буду.

"Майки, сделай как я прошу. Ведь я же в твое распоряжение отдал его детство. Hе будь козлом, а?"

- Значит это все-таки была подачка? - возмутился Майк, перейдя на крик. Благо дома никого не было. - Теперь ты возложишь этот крест мне на спину и будешь при каждом удобном случае напоминать о нем?

"Hет, я говорю о взаимном уважении."

- Да Бог с ним, с уважением. Об уважении к читателю ты подумал? Чему служит эта черта его характера. Hу ладно, задавил его отец в детстве своей строгостью. Ладно, он стал свидетелем страшной смерти матери. Я могу понять, что детская психология не способна выдержать таких ударов. Hо мы пишем о том, как он стал убийцей, а не голубым.

"Ты не понимаешь, это еще одна черта, показывающая его извращенность."

- Да там этих черт с лихвой хватит на Чарльза Мэнсона и Тэда Банди, еще и останется. Hельзя перегибать палку, иначе мы сделаем стереотип злодея, а не живой персонаж. Черт, Миша, не думал я, что ты способен придумать такую ерунду. Это же годится для третьеразрядного триллера, но не для глубокой книги.

"Достал ты меня, глубокая книга, глубокая книга. Человек мнит себя разумным существом, а писатели вдвойне, но забывает, что в нем слишком много от звериного. И убийства, что ни говори, доставляют ему удовольствие."

- Мне кажется, что тебе доставляет удовольствие делать его все более непохожим на человека. Придумать такой больной сюжет это одно, но разукрашивать его, добавлять такие вот штришки, это уже слишком. Иногда я думаю, что ты не менее больной, чем Джек.

Майкл чувствовал, что не может остановиться. Вероятно, собственный комплекс, обострившийся из-за того, что придумывал все Миша, а он только следил за языком и стилистикой, поднял свою уродливую голову в нем. Миша что-то лихорадочно писал на экране, но он не смотрел на него.

- Кажется, я понял. Ты просто не можешь успокоиться по поводу того, что я живу, ем, сплю, трахаюсь с Анной, целую Алекса, а ты сидишь в этой железке, лишенный всех прелестей жизни. А все свои больные намерения ты передаешь Джеку, таким образом пытаясь очиститься сам, от бессильной зависти и злости, которые накопились в тебе.

- Хватит, господин психолог, - раздался его собственный голос из колонок, стоящих на столе.