Дева и плут (ЛП)

Пока было время, она принялась составлять в уме благодарственную фразу, с которой собиралась к нему обратиться. Конечно, удобнее было бы ее записать, но пергамента у Доминики было в обрез. Хорошо, если его хватит на записи о путешествии. Наконец правильные слова были подобраны. Несколько раз она мысленно повторила их в такт своему шагу. Осталось дождаться, когда они со Спасителем останутся наедине. Только тогда — чтобы не услышала сестра Мария — она произнесет их вслух. Монахиня не любила, когда вокруг нее суетились.

К моменту, когда Спаситель объявил о привале, Доминика взмокла под своим шерстяным балахоном, как истомившаяся в печи булочка. Он помог сестре спешиться, и она заметила у него подмышками влажные пятна. «А ему тоже жарко», — подумала она с удивлением. Кто бы мог подумать, что такая святая душа обитает в обычном грешном теле, которое потеет не меньше ее собственного.

Тайком за ним наблюдая, она увидела, как он зашел за дерево, чтобы облегчиться. Выходит, и ему приходится удовлетворять телесные нужды. Потрясенная, Доминика представила его за этим занятием, и ее щекам стало жарко, но уже не от солнца. Она поспешила прогнать греховную картинку из головы и попросила небеса о прощении.

Когда Спаситель вернулся, а сестра скрылась в зарослях кустарника, она подошла к нему и, готовая заговорить, запрокинула голову. Со своим ростом она нечасто смотрела на мужчин снизу вверх, но он был почти таким же высоким, как лорд Уильям, и намного выше аббата.

Собравшись с духом, она выпалила зазубренную благодарность:

— Спасибо за то, что уговорили сестру Марию ехать верхом. Даже в столь малом деле вы проявили себя как Спаситель.

— Никакой я не Спаситель! — процедил он сквозь зубы, кажется, еле сдерживаясь, чтобы не накричать на нее, и мельком оглянулся на остальных. — И перестаньте талдычить об этом людям.

— Но вы спасли лорда Уильяма! — К продолжению разговора она не готовилась, и слова вылетали из ее уст сумбурно. — При Пуатье, где наш доблестный Черный Принц с Божьей помощью одержал победу.

— Ну, если это Бог наслал на французов трусость… — На его лицо, как туман поутру, набежало пасмурное выражение. Почему он сердится? Что плохого она сказала?

— Но это было истинное чудо! — Доминика говорила уверенно, ибо слышала немало рассказов о той славной победе. — Нас было втрое меньше, мы были окружены, и все же французы пали, словно их поразила невидимая рука.

— Я верю только вот этим рукам. — Он предъявил ей свои ладони. Большие, квадратные, загрубевшие, они, как она уже отмечала дважды, умели быть необычайно ласковыми. — Это они, а не Бог, принесли Редингтона домой.

В ее воображении все было иначе. Доминика представляла, как над лордом Уильямом появляется ангел в белых одеждах, простирает свою тонкую длань, и тот оживает и поднимается над землей. Оказалось же, что его вынесли с поля, взвалив на плечи, как мешок с мукой.

— Пусть так, но с Божьей помощью. — Она перекрестилась. — Все это знают.

Он опустил руки и раздраженно вздохнул.

— Никто ничего не знает. На самом деле я всего лишь вернул ему долг.

Она мигнула.

— Лорд Уильям тоже воскресил вас из мертвых? — Граф, конечно, был сильным и добрым господином, но о том, чтобы он умел воскрешать людей, она не слыхала. — Я думала, он подарил вам лошадь.

Он надолго замолчал, будто переместившись мыслями в прошлое.

— Он подарил мне новую жизнь.

За раздумьями о том, не спросить ли, что он имеет в виду, Доминика не сразу заметила, как Иннокентий с лаем перебежал через дорогу и на своих коротеньких лапках погнался по полю за кроликом. Безбрежное зеленое море пшеницы мигом поглотило и кролика, и его косматого преследователя.

— Вернись немедленно! — вскричала она и подхватила юбки, чтобы броситься за ним следом, но Спаситель удержал ее за руку.

— Он терьер. Не будете же вы бегать за ним всякий раз, когда ему вздумается поиграть в догонялки. — Губы Спасителя дрогнули в улыбке.

— Но он может потеряться! Он же никогда не бывал за пределами монастыря. — Как он найдет дорогу назад, если даже его владелица не представляет, где они находятся? И половины дня не прошло, как они в пути, а окружающий мир уже пугает ее.

Лай Иннокентия затих где-то вдалеке, а Вдова, которая шла позади, засмеялась.

— Надо было наказать ему, чтобы добыл нам ужин.

— Но он так любит репу… — чуть не плача, проговорила Доминика. Вспомнив, сколько раз ее питомца заставали в огороде с носом, выпачканным в земле, она закусила губу. Вдруг он не вернется? — Где он найдет репу, если убежит?

Теплые пальцы Спасителя все еще держали ее за запястье.

— Пусть побегает на воле. Ничего с ним не станется.

— А если он не вернется? Кто будет о нем заботиться? — Скорее бы вернулась сестра. Она-то ее понимает.

— Пес, у которого оторвано ухо, в любом случае не пропадет, — ответил он, так и не отпуская ее. Под его пальцами пульс ее забился чаще.

Она с грустью вспомнила, как его единственное ушко стояло торчком, напоминая рог единорога, как оно подрагивало, когда он гонялся за своим хвостом. Если он пропадет, как ей пережить эту потерю?