Дева и плут (ЛП)

— Мне тоже было знамение, мать Юлиана. Но не то, которого я ждала.

Воистину пути Господни неисповедимы, подумала настоятельница, несколько устыдившись испытанного облегчения. Она опустилась в кресло и поманила девушку к себе.

— Присядь, дитя мое, и объясни, почему.

Доминика оглянулась на наемника.

— Как-нибудь потом. Может быть.

А тот, плотно сжав рот, взирал на нее как на Святой Грааль.

Так вот оно что. А она-то, похоже, и не подозревает.

— Но что ты будешь делать, дитя мое? Как ты будешь жить? — Не собирается же она вернуться к работе прислуги. Будет жаль, если в конце концов девушка достанется лорду Ричарду, хотя это, конечно, будет уже не ее проблемой. А может, ее возьмет к себе наемник. Не как жену, разумеется.

Доминика сложила руки в замок.

— Сперва я помолюсь за душу лорда Уильяма. И попрошу у неба прощения за то, что не отвела от него смерть.

— Смерть? Но лорд Уильям жив!

Налет взрослости мигом слетел с лица девушки, а наемник расплылся в широченной улыбке.

— Еще одно чудо.

Порывисто подхватив ее руку, он поцеловал костяшки ее пальцев. Она же в ответ улыбнулась, а потом отстранилась.

Что ж. Пусть разбираются со своими чувствами. Повезло ей заполучить мужчину, хоть у него нет и фартинга за душой.

— Он пошел на поправку сразу после вашего ухода, — сказала настоятельница. Или после отъезда лорда Ричарда.

— Мы должны повидать его. — Не спрашивая разрешения, девушка метнулась к выходу и потянула наемника за собой.

Она предостерегающе крикнула им вслед:

— Граф уже не тот, каким был раньше.

Доминика убежала вперед, а наемник задержался на пороге.

— Я тоже, мать Юлиана.

Много же чудес свершилось во время их паломничества.

— Лорд Ричард уже в замке? — Скоро ей предстоит держать перед ним ответ. — Уверена, он будет счастлив узнать о выздоровлении брата.

— Лорд Ричард мертв. — На лице наемника отобразилось мрачное удовлетворение. — Такова была Божья воля.

Настоятельница перекрестилась. Еще одно следствие ее прегрешения. Боже, прости меня за то, что я радуюсь его смерти. Она подняла глаза. И как теперь с ним расплачиваться? С покойника обещанных денег не возьмешь.

Уголок его рта насмешливо дернулся вверх.

— И долги его умерли вместе с ним.

Боже, подумала она, снова осеняя себя крестным знамением, прости меня за то, что позволила себе усомниться в величии Твоего плана.

***

Над крепостными стенами замка Редингтон не реяло черных траурных полотнищ. Сидя впереди Гаррена на несущемся к замку Рукко, Доминика не могла заставить себя спросить, поверил ли он в то, что она не останется в монастыре. В Эксетере Господь открыл перед нею новую дорогу.

Но ведь Гаррен взял ее за руку. Прямо на глазах матери Юлианы.

— Гаррен! С возвращением! — На мост, нетерпеливо простирая навстречу им руки, шагнул высокий, худой, светловолосый человек.

Ее брат.

Соскочив из седла на землю, Гаррен помог ей спешиться, и Уильям тут же заключил его в объятья. Они похлопали друг друга по спинам, потом переглянулись и вновь крепко обнялись, словно оба восстали из мертвых.

Доминика изумленно моргала. Уильям жив. Возможно, у Бога все-таки был план, и он воплотился в жизнь.

Держа Уильяма за плечи, Гаррен отодвинулся и окинул его взглядом.

— Скажи, как ты умудрился выжить?

Уильям улыбнулся. Еще не окрепший, с поредевшими волосами и выцветшими синими глазами, ныне он был бледной копией своего отца.

— Как только Ричард уехал, Никколо перестал кормить меня ядом. — Толстогубый итальянец стоял позади и терпеливо ждал, пока Иннокентий обнюхает его кожаные сапоги. Доминика впервые увидела его при солнечном свете, и он, почувствовав на себе ее взгляд, неожиданно приветливо улыбнулся, обнажив крупные зубы.

Гаррен гневно воззрился на итальянца.

— Почему он стоит с тобой рядом? Он же пытался убить тебя!

— Он давал мне яд понемногу, затем, чтобы провести Ричарда, но не убить.

— Ты выжил только Божьей милостью, — сердито ответил он.

Уильям сжал его плечо.

— У него были свои причины. Он вылечил меня. И просит прощения.

Гаррен вспыхнул.

— Просить прощения нужно не ему одному.

Она ждала, что сейчас он посмотрит на нее и снова попросит простить. Да — ответит она. Да, тысячу раз да.

Уильям оглянулся на пустую дорогу.

— А где мой брат?

Гаррен опустил голову.

— Он мертв.

На лице Уильяма промелькнуло нечто похожее на сожаление.

— Быстро же Церковь вершит свой суд.

— Господь оказался быстрее.

Уильям нахмурился.

— Похоже, друг мой, Господь дал нам повод о многом поведать друг другу.

— Господь дал тебе кое-что еще. — Гаррен открыл помятый реликварий и вытащил двумя пальцами самое маленькое перышко. — Птица оставила его в усыпальнице. — Он положил комочек пуха Уильяму на ладонь и завернул его пальцы, все еще покрытые сыпью, в кулак.

Уильям побледнел.

— Это…

Гаррен кивнул, потом осторожно закрыл створки реликвария, где осталось лежать последнее перо, и заправил его за ворот туники. Ударившись о свинцовую ракушку, коробочка весело звякнула.

— Пусть оно будет напоминанием о том, что иногда чудеса все-таки случаются.

Сжимая в кулаке перо, Уильям впервые обернулся к Доминике.