Дева. Звезда в подарок

— Иди! — приказал со своего далекого берега Ткаченко. С перепугу Бочарниковой показалось, что он крикнул ей: «Умри!» Умирать она не собиралась, тем более оставаться на этом берегу вечно, поэтому силой заставила себя подняться.

Петька смог, и у нее получится.

Арматура под руками оказалась шершавой и холодной. Как только Юля коснулась ее, вода внизу с новой силой налегла на берег, словно хотела выгрызть закрепленные в камне столбы.

«Конечно, упадет», — мелькнула у нее мысль, и Юля ярко представила, как летит вместе с мостом в неприветливую чуйскую воду. Она сделала шаг, тросы заскрипели, качнулось незакрепленное железо.

Пройти ей удалось ровно до середины. Пока лезла сквозь железные нагромождения, пока ступала на первые доски, все было еще ничего. Но как только ее взгляд упал на бурлящий поток, стоило ей один раз промахнуться, пытаясь ухватиться за трос, как силы изменили ей. Она застыла на железном бортике, прижалась к холодному тросу и закрыла глаза. Она все ждала, что вот-вот успокоится дыхание, вот-вот перестанет так сильно колотиться сердце, вот-вот перед глазами прекратят плясать зеленые искры. Но перед мысленным взором продолжала бежать веселая вода, отчего кружилась голова, к горлу подкатывала тошнота, трос выскальзывал из вспотевших пальцев.

Может, обратно? Но там была та же река, тот же трос, и ноги так же отказывались сделать хотя бы шаг.

Потом Юле показалось, что она падает, потому что мост задрожал.

«Ну, вот и все!» — успела подумать она, ожидая, что сейчас рухнет в воду. Но тут сзади ее подхватила сильная рука.

— Не торопись, — прошептал ей на ухо Петро. — Наступай туда, куда показываю.

— Я не могу, — сквозь сведенные зубы прошептала Юля.

— Можешь! — Ткаченко силой отодрал ее руку от троса, за плечи развернул в сторону противоположного берега. — Доску перед собой видишь? Шагай!

Легкий толчок в спину заставил ее качнуться, нога сделала шаг инстинктивно.

Петро встал рядом, просунул руку под рюкзак, крепко обнял за талию. Юле оставалось только схватить его за плечо и пойти вперед.

Доска, еще доска. Юля смотрела не на свои ноги, а на Петькины. Шнурок на левой кроссовке был развязан. Он болтался, и Юле все хотелось сказать, чтобы он его завязал, но Ткаченко раз за разом заставлял ее двигаться, не давая возможности говорить, останавливаться, бояться.

Шаг, еще, еще. Скрипит доска, свистит ветер в тросах, вспенивается выброшенная на камни вода. И вот под ногами уже ничего не качается, но они продолжают дрожать, и так не хочется, чтобы Петро разжимал объятия. Потому что с ним так надежно, так… правильно.

— Не отпускай, пожалуйста, — прошептала Юля, развернулась и со всей силой прижалась к опешившему Ткаченко.

— Тише, тише, — пробормотал Петро и осторожно погладил Юлю по голове.

8. Перевал

Девы беспокойны, хотят все обдумать, прежде чем начать действовать. Страх разочарования объясняет осторожное отношение Девы к любви. В личных отношениях Девы довольно холодны и сдержанны. Они нечасто щедры на похвалу, не склонны к сочувствию и сердечности, но тверды, последовательны и дают искренние советы.

— Странная ты. — Ткаченко поднял мелкий камешек и бросил в мутно-стальную воду.

— Ничего не странная! — вспыхнула Юля, отлично понимая, что странная, да еще какая!

Долгую минуту она не могла оторваться от Петро, руки словно окаменели. Она прятала лицо у него на плече, чувствуя, что краснеет, но не в силах была прервать объятия. Но и Ткаченко хорош — если ему все это так не нравится, мог бы и оттолкнуть. Нечего изображать из себя статую. Но он держал ее, гладил по голове и еле слышно шептал: «Тише. Тише. Тише».

И вот теперь они сидели на берегу, Юля боялась смотреть в его сторону. Вода перед ней шумела и пенилась, словно возмущаясь упущенной возможности поживиться.

— Тебя не поймешь! — Еще один камешек взлетел в воздух.

— Олег Павлович говорил, что в воду ничего бросать нельзя, местные духи обидятся. — О чем она говорит? Какие духи? Надо признаться в любви, а не нести всякую чушь о священных алтайских реках.

— Камни бросать нельзя, а миски мыть можно? — усмехнулся Петро, поднял следующий камешек, покрутил его в руке, положил рядом с собой. — Тебя как будто заморозили в детстве.

— Что? — Нет, она не могла больше сидеть. Сидеть и спокойно все это слушать.

— Ты как партизан. По тебе ничего непонятно. Ты все время молчишь.

— О чем я должна говорить? — Юля прошла вверх. К основанию моста был прислонен лист картона, на нем черным углем было выведено: «Ушел в Акташ. Вася». — Пожалуйста. — Она повела рукой в сторону «записки». — Эсэмэска. Какой-то Вася ушел в Акташ.

Петро с силой метнул камень, и он упал у далекого противоположного берега.