Девчата. Полное собрание сочинений

Дементьев поставил чайник на электроплитку и вернулся к логарифмической линейке. А Анфиса обошла комнату, провела пальцем по полочке над умывальником и убедилась, как и предполагала, что пыль там есть, и даже мохнатая. С решительным видом Анфиса засучила рукава своего красивого джемпера и взялась за уборку комнаты.

– Зачем вы? – обеспокоился Дементьев. – Мне, право, неловко…

– Считайте себе на здоровье и помалкивайте, – посоветовала Анфиса, уверенная в своем праве наводить порядок в этой комнате. – Поимейте в виду, я вас еще за кино не полностью простила!

Она затопила печку, по-своему переложила все вещи в тумбочке, подмела пол веником из еловых лап, вытерла всюду пыль.

Увлекшись вычислениями, Дементьев опять зафальшивил:

Полюбила меня не любовью…

– Что это вы там поете? – поинтересовалась Анфиса.

– Да вот привязалась сегодня с утра… Бывает с вами такое?

– Бывает.

– А… пряники вы тоже любите? – Дементьев живо схватил кулек и протянул Анфисе. – Я на первом курсе полстипендии на пряники тратил.

– Люблю! – призналась Анфиса, и они порадовались тому, что привычки и вкусы их совпадают.

Анфиса отыскала в углу комнаты рулон синей бумаги, накрыла ею тумбочку и полку над умывальником и даже вырезала ножницами по краям зубчики. А неказистый жестяной умывальник она замаскировала газетами, соединив их канцелярскими скрепками.

Глядя сейчас на Анфису, никак нельзя было поверить, что она всячески отлынивала от уборки комнаты в общежитии, когда наступал ее черед дежурить. Вот подивилась бы Тося, если б увидела, как старается лентяйка Анфиса! Она работала так увлеченно и самозабвенно, будто всю свою прежнюю, не очень-то правильно прожитую жизнь только и мечтала о том, чтобы убирать комнату Дементьева.

– Ну, товарищ технорук, закрывайте свою канцелярию! – решительно объявила она, когда чайник закипел.

Дементьев восхищенными глазами оглядел преображенную комнату:

– Вы – кудесница! У меня такое чувство, будто я на новую квартиру переехал. – Вконец покоренный Анфисой, он осторожно провел пальцем по зубчикам на бумажной скатерке: – А это зачем, если не секрет?

Анфиса смутилась, будто ее поймали на месте преступления.

– Для красоты…

Она попыталась вымыть руки, но в умывальнике воды не оказалось.

– Одну минуту! – воинственно сказал Дементьев, сорвал с гвоздя пустую жестянку и выбежал из комнаты. Вернулся он уже с умывальником, доверху набитым снегом – так, что крышка не закрывалась. – Вот! – торжествовал он победу. – Нет такого положения, из которого не было бы выхода!

Дементьев подержал умывальник у раскрытой печки, чтобы снег поскорей растаял. Помогая ему, Анфиса плеснула в умывальник кипятку из чайника, но снег что-то не спешил таять.

– Скрытый холод снеготаяния! – отыскал ученую причину Дементьев и повесил умывальник на гвоздь. – Нет такого положения…

Широким жестом он пригласил Анфису подойти и зачерпнул для нее снежной кашицы через верх умывальника. Сначала Анфиса, а потом Дементьев вымыли этой студеной кашицей руки и стали вытирать их одним полотенцем. Дементьев тщательно вытирал каждый палец и одобрительно поглядывал на полотенце, которое соединило его с Анфисой, перебросило между ними вафельный мост.

– Вы какой чай любите? – спросила Анфиса, на правах хозяйки наливая заварку.

– Такой же, как и вы! – живо ответил Дементьев.

– Тогда – крепкий.

– А где ж вы конфеты нашли? – удивился Дементьев. – Я их вторую неделю не мог разыскать.

– Ну, знаете, у вас в тумбочке…

– …черт ногу сломит! – подхватил Дементьев, они встретились глазами и расхохотались.

Отхлебывая крепкий чай, Дементьев в упор, не таясь, смотрел на Анфису, радуясь, что открыл в ней сегодня новые богатства и она стала для него теперь ближе, понятней и еще дороже.

Он отложил в сторону горстку конфет.

– Это мы Петьке оставим, не возражаете?

Легкая тень скользнула по лицу Анфисы. Она отвернулась от Дементьева и увидела бумаги и справочники, отодвинутые на другой конец стола.

– Так какая же у вас срочная работа объявилась?

– Тут вот какое дело… – нерешительно начал Дементьев. – Настала пора совсем по-новому в лесу работать. Стыдно сказать, ведь мы до сих пор не доводим до ума больше половины заготовляемой древесины…

Он спохватился и примолк, боясь сразу же смертельно наскучить красивой Анфисе инженерной своей сухомятиной.

– Я слушаю, – напомнила о своем существовании Анфиса. – Больше половины древесины не доводим до дела… А дальше?

Дементьев уверился вдруг, что он зря обижал Анфису и все его лесные заботы ей так же интересны, как и ему. Он благодарно улыбнулся Анфисе, отбросил все свои предосторожности и горячо зачастил: