Девчонка с изнанки. Кира Вайори

Я нагрянула в самый подходящий момент, когда от поцелуев они готовились перейти к более решительным действиям. Валея пискнула и метнулась в сторону, одёргивая футболку и застёгивая брюки. Оцепеневший Скай уставился на меня, как кролик на удава.

– Апрель… привет… – пролепетал он и побледнел.

– Ну, вы даёте, – только и смогла я сказать.

– Ты… Ты всё не так поняла!

– А как надо было понять?

– Это не то, о чём ты подумала!

– Зато это то самое, что я увидела. А подумала я, что ты редкостный идиот!

Скай торопливо облизнул губы, собрался что-то сказать, но Валея вдруг решительно рванулась вперёд и встала между нами.

– Апрель, пожалуйста! – сказала она. – Пусть он уйдёт, хорошо?

Она обернулась к Скаю и обняла его.

– Иди отсюда, быстро! Успокойся и иди! Всё будет в порядке.

– Но, Валя…

– Иди, иди давай! – она подтолкнула его, и Скай, нервно оглядываясь, пошёл прочь.

Я чуть отвела в сторону фонарь, чтобы не светить девочке в лицо.

– Апрель, пожалуйста, не надо никому ничего говорить, – сказала Валея. – Я сама всё расскажу папе, но не сейчас. Сейчас ему нельзя ничего такого знать.

– А, может быть, всё-таки это тебе сейчас нельзя ничего такого делать?

Она нахмурилась и воскликнула:

– Мне уже шестнадцать! По гатрийским обычаям это брачный возраст! Я не собираюсь ни у кого спрашивать, можно или нельзя!

– Я знаю гатрийские обычаи. Но ты сейчас на изнанке, и здесь ты несовершеннолетняя…

– Нет, я и здешние законы почитала! Мне шестнадцать, и я люблю Ская. Никто не имеет права нам мешать! Я могу сама выбирать, с кем быть!

– Да, но не за спиной у отца!

Она тяжело вздохнула:

– Что бы ни сказал папа, это ничего не изменит.

– О, как я хорошо представляю, что скажет твой папа! Даже мне страшно.

Валея укоризненно посмотрела мне в лицо.

– Вот поэтому я и прошу: не говори ему ничего, пожалуйста!

– Валя, но Скай тебя вдвое старше!

– Нет, не вдвое, – строго возразила Валея. – Только на тринадцать лет.

– Да уж, это круто меняет дело, – я только представила на секунду реакцию Шокера, и у меня поджилки затряслись. – Валя, что же вы наделали?..

– Я люблю его! Разве ты не знаешь, что это такое?

– Твой отец не согласится, чтобы Скай на тебе женился.

– А я и не собираюсь замуж! – спокойно отозвалась девочка. – Зачем? Выйти замуж, чтобы жизнь закончилась? Я останусь с папой. От меня будет польза. Я не дурочка, я быстро всему учусь. Меня Лис учит с электричеством работать, а Скай драться и стрелять научил. А сейчас надо будет папе с малышом помогать, я тоже быстро научусь. Я просто буду всё время рядом с ними. И вместе со Скаем. Никто ничего не изменит, потому что я так решила.

– И давно вы… по тёмным углам ныкаетесь?

Она опустила глаза и не ответила.

– Валя, если я вас застукала, то и ещё кто-нибудь застукает. Обязательно. И твой отец Ская кастрирует. Это как минимум. Подумай об этом… Либо прекратите это, совсем! Либо расскажите. Потому что, если всё откроется в неподходящий момент… Всё, пока, мне пора.

Я вышла из тёмного угла и погасила фонарь.

Окно на втором ярусе уже было освещено, и даже издалека было видно, как Шокер с телефоном у уха ходит туда-сюда по комнате. Я направилась к лестнице. По пути я заметила Ская, который, согнувшись, сидел на небольшой катушке с кабелем. Ничего, пусть подумают оба. Желательно головой. Бедный Шокер…

Я взбежала по лестнице на второй ярус и открыла дверь. Нынче это помещение не было жилым, просто обыкновенный, довольно убогий кабинет, ещё более обезличенный, чем комнатка в деревне под Питером.

– … Ничего не знаю и знать не хочу! – с раздражением заявил кому-то Шокер, не поворачиваясь к двери. – Сейчас Нарратор прислал кого-то. Пока проводник туда-сюда обернётся, время ещё есть. Я не знаю, всё ли готово у Нарратора, может быть, и пара дней пройдёт… Остаётся ждать. А ты работай, деваться некуда, я тебе времени больше всё равно не дам! Работы будет только прибавляться… Да, Спайк, нам сложнее. Мы с тобой за интерес работаем. Когда у тебя интерес пройдёт, лучше скажи сразу, тогда буду думать, как быть дальше. Всё, звони Елисею, если что!

Шокер убрал телефон в карман кожаной куртки и обернулся к двери.

Две секунды он смотрел на меня, как на пустое место, потом расплылся в такой счастливой лучезарной улыбке, что, как я ни обещала себе быть сдержанной, мои губы совершенно непроизвольно растянулись в ответной улыбке.

– Как же я хотел тебя увидеть!.. – проговорил он, поспешно подошёл, осторожно обнял и слегка прижал к себе.

Он замер и зашептал что-то на древнегатрийском, еле слышно, почти неразборчиво. Через полминуты он замолчал, отстранил меня и снова с улыбкой вгляделся:

– Как ты?

– Да нормально, – неуверенно отозвалась я. – Что ты такое говорил только что?

– А, это? Это молитва.

– Что?

– Древняя благодарственная молитва. Не обращай внимания… – он завертелся на месте, схватил из-под стола круглый трёхногий табурет и поставил передо мной. – Садись!

– Шокер, ты в порядке? – уточнила я.

– Да, конечно, – вздохнул он. – Просто очень рад. Мало поводов для радости в последнее время, но это просто железный повод. Ты садись, садись…