Девчонка с изнанки. Кира Вайори

Я постояла у лестницы, включила телефон, дождалась, пока моё поле успокоится и даст трубке прийти в себя, а потом быстро поднялась наверх.

Шокер весело улыбнулся, увидев меня:

– Привет! Посиди, я сейчас последние анкеты на документы разошлю и поедем…

Я вынула из-под стола всё тот же табурет и присела в сторонке.

Шокер стремительно стучал по клавишам, почти не глядя на клавиатуру, посылал одно письмо за другим. Наконец, повернулся ко мне:

– Сейчас, придёт два подтверждения, и пойдём. Мне ребята сказали, что ты несколько дней подряд туда-сюда мотаешься. Тебя Нарратор не хочет поставить на постоянное довольствие?

– Шуточки у тебя! – фыркнула я. – Ты лучше расскажи, как у вас дела!

Шокер хотел сделать степенное лицо, но широко по-мальчишески улыбнулся:

– Хорошо дела! Пятьдесят шесть сантиметров, два кило девятьсот!

– Рослый какой! И худенький…

– Ничего, – бодро отозвался Шокер. – Откормим. Главное, врачи не нашли никаких отклонений. Нормальный здоровый мальчишка.

– Как всё прошло?

Шокер стал серьёзным, зажмурился и помотал головой:

– Ой, Кира, тут можно я без комментариев? Тяжело прошло. Честно говоря, думал уже, помрём мы с ней оба, причём я первым… Для меня это уже третий раз, но, чтобы так тяжело… Лали очень слаба, много осложнений, она ещё в госпитале пробудет, пока не восстановится. Нам предложили малыша или домой забрать, или там оставить вместе с матерью, но, чтобы кто-то неотлучно был рядом. Поэтому я сюда приехал один, а Скай и Валея остались там. Скай за Лали присмотрит, а Валя за малышом.

– А справятся?

Шокер хотел ответить, но у него звякнул телефон. Он вынул трубку, глянул, и лицо его стало растерянно-умильным.

– На, посмотри! Ну как же не справятся?

Он сунул мне телефон.

На снимке Скай держал на весу крошечного человечка в подгузнике и синей вязаной шапочке. Огромных ладоней Ская хватало для того, чтобы держать младенца под мышки и придерживать ему головку. Скай улыбался ребёнку, а счастливая Валея обнимала Ская одной рукой, а другую подставила под маленькие ножки, и малыш будто бы стоял у неё на ладони.

– В самых надёжных руках дяди и старшей сестры, – растроганно сказал Шокер.

Ребёнок был настолько маленький, какой-то сморщенный и краснокожий, что там ещё вообще ничего нельзя было разглядеть, на кого он там похож, да и похож ли вообще на человека… Ни дать, ни взять – неведома зверушка.

И как же в эту минуту во мне всё взбрыкнуло. Вот просто взорвалось.

Как же я позавидовала Лали! Дико, люто и по-чёрному. Стыдно было самой себя, но ничего с этим поделать я не могла. Мне и раньше случалось завидовать, то одному, то другому. И всегда это звучало примерно так: «Ну надо же, как повезло! И мне бы так, и я так тоже хочу!» Сейчас всё звучало иначе. Сейчас это было именно люто и по-чёрному. «Почему это досталось ей, а не мне?! С какой стати ей, когда это должно было быть моим? Почему же она при всех своих болячках и хворях не умерла, и теперь опять всё будет крутиться вокруг неё?!»

– Прикольно… – протянула я, разглядывая снимок из госпиталя. – Какой малюсенький… Как назвали?

– Тимофеем. Лали так захотела.

Я вернула телефон.

– А почему не Йаном?

Шокер внимательно посмотрел на меня:

– Потому, Кира, что у нас так не принято. Называть ребёнка в честь родственника, который умер преждевременно – плохая примета. Я любил брата, но называть сына его именем не стану… Что с тобой? Чем я тебя обидел?

Я взяла себя в руки.

– Нет, Шокер, ты меня не обидел. Ты меня расстроил.

– Да чем же?!

– Я не знала об этой примете. И пятилетний Марек тоже не знал. Он дал мне имя покойной мамы.

Шокер кашлянул, сдвинул брови домиком.

– Ну, Кира, ты же взрослый человек… Ты же знаешь, что любая примета работает, только когда в неё веришь. Я не замечал, чтобы ты была суеверна.

– Зато ты, как ни странно, очень суеверный. И зря я тебе про свою мать сказала. Иногда достаточно, чтобы в приметы верил только один.

– Ну вот, здравствуйте! – насупился Шокер. – Ты что из меня мракобеса делаешь? Одно дело верить во что-то или не верить, а другое – просто не обострять, чтобы родня мозг не выносила. А насчёт своего имени не бери в голову даже. Твой маленький брат был чистая душа, такой не может сглазить по определению. Всё у тебя будет хорошо.

Отчаянно затрещал мой телефон. Я поспешила его вытащить, телефон выскользнул у меня из рук, упал на пол, крышка отскочила, и батарейка вывалилась. Звонок, само собой, замолчал.

– Зашибись, как у меня всё хорошо, – подтвердила я и стала собирать телефон обратно. К счастью, он заработал. Я проверила журнал. О, Боже! Миша двадцать три раза пытался дозвониться, когда я была вне доступа. И последний звонок тоже был от него.

Я бросилась перезванивать.

– Кира, это не смешно, – печально ответил Миша. – Вот совсем не смешно. Ни за что не поверю, что ты катаешься в своём поезде по кругу в каких-то сучьих выселках, где вообще нет никакой связи, и за пять суток ни разу не побывала на станции, где связь всё-таки есть…

– Мишенька, ну прости меня! Связь иногда есть, я просто телефон в руки не беру, не до того…