Девчонка с изнанки. Кира Вайори

– Шокер, какая мне-то разница, как это у тебя будет называться? Семья, не семья… «Что есть… что будет». Ещё бы сказал, чем сердце успокоится. Гадальщик!..

– Ты где тут ночевала в эти дни? – спросил он вдруг с любопытством.

– А там в каморке, – я мотнула головой. – Вон дверь в проходе.

– Может, пойдёшь, отдохнёшь?

– Там окон нет. У меня клаустрофобия. Я и не спала там совсем, лежала и боялась.

Шокер грустно улыбнулся:

– Я с тобой пойду. Убаюкаю и страшно не будет.

– На чёрта ты мне там нужен?.. – фыркнула я и поймала его обнимающий взгляд.

– Я просто хочу быть с тобой. Пойдём, – тихо проговорил он. – Пожалуйста.

– Нет, Андрей. Не пойдём.

– Почему?

– Мне уже есть, что вспомнить.

Он снова повернулся ко мне, посмотрел с укором:

– А мне? Мне-то что делать?

– Что хочешь.

– Я не хочу вспоминать, я жить хочу!

– Живи! Я тебе что, мешаю? Ты приехал с Нарратором посовещаться. Вот и совещайся. А потом живи, сколько влезет! У тебя и без меня всё замечательно. Я же сказала тебе: будет плохо – зови. Тебе что, плохо?

Шокер тяжело вздохнул, угрюмо глядя под ноги.

– Понял я всё, – сказал он холодно. – Плевать тебе на меня. Тебе только твои детские фантазии интересны. А таким, какой я на самом деле, я тебе действительно не нужен.

– Это неправда.

– Правда. Я грубый, упрямый, нудный, и долг свой понимаю не так, как тебя устроило бы. И с женщиной хочу быть, потому что хочу её, а не для того, чтобы потом вспоминать. Ты же нарисовала себе картинку и так и сидишь перед ней, вся в соплях. А я туда не вписываюсь, в твою картинку…

– Всё, Шокер! Хватит с меня! – я вскочила на ноги. – Хватит…

Он замолчал, отвернувшись.

Из туннеля выехала другая вагонетка, такая же древняя, разве что чуть-чуть меньше поцарапанная. Марат снова появился на платформе, выйдя из той двери, в которую уходил.

– Кирюш, может, отдохнёшь до утра, и вместе вернётесь? – Марек кивнул на Шокера.

– Что, у тебя совсем-совсем некому будет его провести? – закричала я. – Вот прямо совсем? Во всём Йери нет ни одного завалящего проводника, которому можно довериться?

Марат тревожно посмотрел на меня, оглянулся на Шокера, словно ища у него поддержки. Шокер молчал, сидя на ящике.

– Слушай, Марек… Давай, я тебе денег дам? На проводника. Заплатишь ему хорошенько, чтобы провёл и вопросов не задавал. Сколько нужно?

– Систер, ты спятила что ли?! Ну, не можешь, так не можешь. Найду я способ Шокера на место вернуть. А ты возвращайся, отдыхай, – Марек осторожно обнял меня. – Ну, не буду я больше тебя беспокоить, дурака свалял. Ну, прости…

– Иди к чёрту, бро! – вырвалась я. – Идите вы все к чёрту!

Я рванулась к вагончику.

– Да постой ты, успокойся! – Марат схватил меня за руку. – Успокойся, Кирюша. Нельзя в таком состоянии лететь.

– Можно. Я же порожняком. Себя донесу.

– Я утром полечу на изнанку, по официальному каналу. У департамента операция намечена, мне надо быть на виду. Я свяжусь с тобой завтра, встретимся, надо серьёзно поговорить…

– Хорошо, звони.

Я устроилась на обшарпанном сидении. Марат захлопнул дверь.

Шокер сидел на прежнем месте, низко свесив голову. На меня он даже не взглянул.

Что ж, он прав. В мою детскую картинку он никак не вписывался. Что же я могу поделать, если до сих пор вспоминаю, как мы сидим среди валунов, как боль в ноге дёргает и пульсирует, доходя до самого сердца, а молодой Шокер травит сальные анекдоты один за другим, не давая мне опомнится, и каждый анекдот совершенно мне незнаком, и я смущаюсь и хохочу до слёз, не понимая точно, отчего же эти слёзы, и забываю о боли, и любуюсь лучистыми серыми глазами и доброй улыбкой. Ну, и чем плоха картинка? Тем более, не рисовала я её. Просто помню. Моя картинка, хочу и сижу перед ней, и нечего соваться…

Но Шокер ещё и очень неправ. Таким, какой он есть сейчас, он нужен мне ещё сильнее. Только какой смысл это признавать, если нельзя давать этому волю?

Марат нетерпеливо постучал по стеклу пальцами и вопросительно поднял брови.

– Всё нормально, бро! Поехала я, – проговорила я и нажала кнопку готовности.

Старт… разгон… лёгкий хруст на первой грани. И полёт… И правда, сколько ж я рейсов сделала за эти пять дней? Ни разу за годы работы на курьерский департамент у меня не было таких частых рейсов. Да ещё в челночном режиме.

Я уже выучила весь рисунок пути, где начинается мусор, где он рассасывается потихоньку. Но это был странный канал, даже не каждый день, а прямо каждый рейс новости. Вагон запнулся практически на ровном месте где-то в начале второй трети дистанции. Только что, когда мы с Шокером здесь пролетали, всё было чисто.

Вагонетку перевернуло на бок. И я пожалела, что не послушалась своих же правил и не пристегнулась. Только я ухватилась за поручень и приняла удобное положение, как вагонетку крутануло в другом направлении… И ещё раз… И ещё… Меня мотало по жестянке во все стороны. Для того, чтобы как-то повлиять на полёт, надо было понять, где же тот самый условный низ, а где условный верх, иначе вынесет за грань, и приложишься к рельсам крышей, а не колёсами. Или боковой стороной…