Девчонки и любовь

Как же мне не терпится поскорее встретиться с Магдой и Надин! Я не виделась с ними несколько недель, потому что мы только вчера вернулись из этого дурацкого промозглого Уэльса. Но чем дальше я продвигаюсь по свежевымытому коридору к кабинету, тем медленнее становятся мои шаги. И вообще, что это за ужасные коричневые школьные туфли – какие-то старомодные бабушкины чоботы! Ну почему в других школах девчонки могут носить что угодно – хоть шпильки, хоть кроссовки, хоть «мартенсы»… А какие туфли я недавно видела в «Шеллис»! На высоком каблуке, а сами такого бронзового цвета с отливом. Бронзовый – почти что как коричневый. Коричневатый. Я долго упрашивала Анну купить мне их для школы, но она так и не согласилась. Это нечестно. Сама-то она носит плоские лодочки только потому, что ростом на дюйм выше моего отца и сильно из-за этого комплексует.

– Элеонора Аллард?

О боже, это мисс Трампер, завуч. Еще хуже, чем миссис Хендерсон. Уроки еще не успели начаться, а она уже вышла на тропу войны. Вот въедливая старушенция. И чего ей неймется?

– Что вы делаете в коридоре во время занятий, Элеонора?

– Ничего, мисс Трампер.

– Это я и так вижу. Кто ваш классный руководитель в этом году?

– Миссис Хендерсон, – говорю я и киваю в сторону двери напротив.

– Тогда почему вы стоите и не заходите? Вы же не хотите сказать, что вас выгнали из класса за плохое поведение на первом же уроке?

– Нет, что вы, я туда даже не входила.

– Тогда войдите сейчас, Элеонора. Немедленно!

Я хватаюсь за ручку двери. Слышу, как миссис Хендерсон вовсю распинается, подробно инструктируя учеников насчет соблюдения всей тысячи правил, предписанных для девятого класса «Нептуна». Ах да, забыла сказать, что в нашей школе все четыре параллели каждого года обучения названы в честь планет: Венера, Марс, Меркурий и Нептун. Почему, интересно, Уран не выбрали? Мы в классе «Нептун», и поэтому на наших значках изображен маленький трезубец. Ерунда какая-то. Никому из нас не нравится быть в классе «Нептун». Магде больше по душе Венера, а Надин хочет быть в классе «Марс», потому что она любит одноименные шоколадные батончики, а я бы с радостью поучилась в «Меркурии», потому что питаю слабость к безвременно покинувшему нас Фредди[7]…

– Элеонора! – шипит на меня мисс Трампер, замершая посреди коридора. – Вы что, впали в ступор?

Господи, как остроумно.

– Нет, мисс Трампер.

– Тогда идите в класс.

Я делаю глубокий вдох и поворачиваю ручку двери. Вхожу. Первым делом вижу миссис Хендерсон, которая сидит на учительском столе и покачивает ногами. На ней ужасная плиссированная юбка, призванная показать, что она как-никак классный руководитель, но на ногах при этом носки с кроссовками, чтобы по окончании своей первой познавательной лекции было в чем ринуться в спортзал.

Я тут же получаю нагоняй. Она так усердствует, что мои бедные уши увеличиваются до слоновьих размеров. До меня доносятся слова типа «первый день», «безответственное отношение» и «неудовлетворительное поведение».

Я опускаю голову и делаю вид, что сгораю от стыда, только бы она поскорее угомонилась. Исподлобья оглядываю класс, выискивая Магду и Надин. Обнаруживаю их на задней парте. Отлично! Магда вовсю улыбается, Надин чуть заметно машет мне рукой. Они заняли мне место рядом с собой. Наконец миссис Хендерсон выдыхается и разрешает мне сесть. Магда шепчет мне «Привет, красотка!», а Надин делится жвачкой. Я устраиваюсь поудобнее, и мой новый учебный год официально начинается. Спасибо, что в честь первого школьного дня миссис Хендерсон не оставила меня после уроков за опоздание.

Первые дни всегда проходят сумбурно. Новое расписание, новые тетради, и вдобавок каждый учитель считает своим долгом прочитать нам лекцию на тему «Что нас ждет в девятом классе». Потом на большой утренней перемене Крисси показывает нам свои фотографии с Барбадоса, куда она ездила отдыхать, а Джесс рассказывает про то, как на каникулах прыгала с тарзанки, и даже пытается изобразить, как это было, поэтому нам с Магдой и Надин удается остаться втроем только после обеда.

Мы направляемся на наше любимое место – ступеньки, ведущие вниз к раздевалкам, – где мы тусуемся все последние два года. Там мы обнаруживаем первоклашек, которые пытаются делать стойку на руках у стенки, заправив при этом юбки в мышиного цвета трусы от школьной спортивной формы.

– А ну, брысь отсюда! – шикает на них Магда. – Идите машите ногами где-нибудь в другом месте, обезьянки. А то в глазах от вас рябит.

Девчонки выпрямляются и глупо хихикают, а когда Магда грозно хлопает в ладоши, с визгом разбегаются.

– Итак, – говорит Магда, усаживаясь на ступеньку. Ее юбка на добрых шесть сантиметров короче моей. Чуть нагнется – и вся школа увидит ее трусы. Да еще какие.

Надин садится рядом и сразу же сбрасывает свои поношенные школьные туфли. Через капроновые колготки просвечивает черный лак педикюра.

Я расталкиваю Магду и Надин локтями и плюхаюсь посередине, чувствуя внезапный прилив нежности к своим любимым подругам.