Девчонки на луне (ЛП)

– Не так я себе это представляла.

Я провела пальцем ноги по царапине на деревянном полу. Она осталась после того, как несколько месяцев назад Кирен провёз по ней своим усилителем. Тут пришла Пэтти Смит, наша кошка, чтобы потереться о моё колено, и я погладила её.

– Значит, так. Тебе нужно перестать пытаться всё делать самой, мы же команда, так? Покажи, что ты написала.

Я передала ему тетрадь.

– «С края неба падая на землю», – прочитал он. – Неплохо.

– Ага, только не знаю, что дальше?

Кирен нашёл мою ручку и начал писать. Добавив несколько слов, он вернул мне тетрадь.

– «На которой всё теперь иначе», – прочла я.

Он ждал моей реакции, и я улыбнулась.

– У тебя тоже кошмарный почерк.

Но мне понравилось то, что он сочинил.

Кирен пожал плечами.

– Не зря же Леннон с МакКартни вместе написали свои лучшие песни. Давай и мы будем следовать этой традиции, Пол, – и он ткнул меня в плечо.

– Ну, нет, я буду Ленноном. Ты же у нас мистер сентиментальность.

– Хорошо, – мы встали, и Кирен притянул меня к себе. – Я не против, в этом всегда было моё преимущество.

– Серьёзно? Вот уж не знала.

Он покачал головой, широко улыбаясь.

– Да ну тебя, – сказал он и поцеловал меня.

Глава 30

Когда отец открыл дверь, то выглядел почти так же, как всегда. Он был в тёмно-синей футболке и джинсах. С шеи свисали чёрные наушники, провод от которых был намотан на руку как лассо. У него была более короткая стрижка, чем обычно, но всё равно нельзя было сказать, что он мог быть чьим-то отцом. Да, в общем-то, так и было. Какой из него отец?

Увидев меня, он сразу сощурился, словно пытаясь идентифицировать или, может, убедиться в том, что это действительно я. А может, он выискивал на мне какие-нибудь знакомые метки подобно тому, как я пыталась найти ямочку на его правой щеке, зеркально отражавшуюся от моей. Я чувствовала себя упавшим к нему под дверь микробом, согласным на исследование под микроскопом. Но тут его лицо расплылось в улыбке.

– Фиби! Я и не знал, что ты приехала.

«Естественно, как бы ты узнал?» – подумала я.

– Она-она. Кто ж ещё. Ничего, что я зашла?

От волнения я нервно сжимала и разжимала правую руку. Я выпустила руку Арчера ещё до того, как открылась дверь, и теперь я словно оказалась одна на волнах открытого океана. Отец кивал, улыбаясь как ни в чём ни бывало.

– Конечно, нет, – сказал он очень доброжелательным тоном. Казалось, что не было ничего особенного в том, что после долгой разлуки к нему вдруг пришла дочка. Словно мы недавно виделись.

– Сам открываешь дверь? Я уж приготовилась объяснять, кто я.

– Нет, – он тряхнул головой. – Ко мне иногда заходят другие звукачи, но сейчас я один. Записываю Прю Донахью.

При этом он качнул головой немного назад, будто я должна знать, кто это такая, но я, естественно, не знала.

Я взялась за кованые перила с моей стороны. Они были тёплыми и гладкими.

– А мы не помешаем?

– Мы как раз заканчиваем. Входите.

Я вступила в прихожую. Отец перевёл взгляд с меня на Арчера, и тут до меня дошло, что его-то я не представила.

– Это мой друг Арчер.

Я указала на него, развернувшись к нему.

– Здорово, Арчер.

Папа подал руку, и тот пожал её.

– Он из группы Луны, – добавила я.

– А, ну да, ты ведь на басу? Я видел вас в Мадруме.

И отец повёл нас по узкому коридору прямо в студию. Ровной линией вдоль стен висели обложки альбомов в рамках. Четыре папиных сольных альбома в хронологическом порядке на одной стене, и незнакомые мне альбомы – на противоположной.

– Я помню. Спасибо, что пришли.

Арчер шёл позади меня.

– Всегда пожалуйста, – отец обернулся на нас. – Я рассчитывал пообщаться с Луной после выступления, но она куда-то испарилась.

Хоть я и не смотрела на Арчера, но смогла почувствовать, как он стушевался, пытаясь придумать какое-нибудь оправдание для Луны.

– Она неважно себя чувствовала.

Отец кивнул, но из-за того, что я могла видеть только его затылок, было непонятно, поверил он версии Арчера или нет.

Благодаря огромному окну с правой стороны, выходившему на задний двор, студия была залита солнцем. Притом, что комната была небольшой, она была завалена инструментами, усилителями и разными проводами.

За микшерным пультом сидела симпатичная девушка лет за двадцать пять. Некоторые пряди её тёмно-русых волос были покрашены в розовый цвет.

– Привет, – сказала она приятным низким голосом.

– Привет, – словно эхом повторила я. – Простите за вторжение.

Я посмотрела на отца, теперь сидевшего рядом с ней.

– Ничего. Мы просто запись отслушивали.

– Я Прю.

– Фиби.

Отец жестом пригласил нас с Арчером сесть на низкий кожаный диван возле стены. Арчер сел, а я встала возле его подлокотника.

– Моя дочь, – объяснил отец. Это прозвучало так непринуждённо, словно это и так было понятно.

– Ясно, – сказала Прю, кивая. – Я выступала с твоей сестрой. Она классная.