Девчуля для братвы (СИ)

— Я ему никто, чтобы кидать его, — мрачно проговорила я.

— Тем более. Тогда все вообще просто. Ты дашь мне прямо сейчас и тем самым подтвердишь нашу сделку.

От Ильяса Рахматулина волнами исходит неконтролируемая энергетика. Мужская. Властная.

Даже не пытаясь сдерживаться, он раздвигает коленом мои колени и оказывается совсем уж неприлично близко. Ахнув, я пытаюсь свести ноги вместе, но… не получается.

Мамочки! Вот сейчас пройдет кто-то знакомый и увидит, как я раздвигаю ноги перед чужим мужчиной!

Стыд-то какой!

Натиск Ильяса не такой, как у Вольфа. Он стремителен, беспощаден и… Похож на бурю в пустыне. Так же иссушает своей яростной страстью. Так же застит все, кроме себя, мглой.

Так самоуверен, что и я начинаю верить и спрашиваю, как в бреду:

— И что же такого особенного вы предлагаете?

— Все, что захочешь. Ограничений нет.

— Я с детства мечтала полететь в космос…

— Да без проблем.

А затем достал сотовый телефон, набрал какой-то номер и заговорил по-английски.

В школе я любила этот язык, поэтому могла уловить смысл того, о чем он говорит.

И не поверила своим ушам!

— С кем вы разговариваете?

— С Илоном Маском, конечно, — пожал плечами Ильяс Рахматулин. — Можешь лететь хоть завтра.

Этого не может быть на самом деле… Просто не может. Неужели он действительно может так запросто позвонить самому Маску?

Глупая, доверчивая Ульяна! Разумеется, он тебя обманывает.

Просто издевается, вот и все.

— Прекратите это, пожалуйста, — жалобно попросила я.

— Что, уже не надо? — хохотнул Рахматулин и, коротко попрощавшись, отключился. — Какие-нибудь еще пожелания будут?

— Да. Прошу, оставьте меня в покое.

— Скучно. Не пойдет, — протянул Рахматулин, бесцеремонно разглядывая мое лицо. — Давай придумаем что-нибудь другое. Например… Поездка по Северному Кольцу России на поезде «Золотой Орел». Псков, Печеры, Кемь, Великий Устюг, Дед Мороз, все дела… Как тебе?

До боли прикусив костяшку пальца, я изо всех сил замотала головой.

О Господи, откуда? Откуда он знает о моей наивной мечте? Есть ли вообще что-либо, что можно скрыть от Ильяса… и Вольфа?

— Тоже нет? Какая жалость, — Рахматулин нагло ухватил меня за запястье. — Впрочем, у меня есть для тебя кое-что поинтереснее, лапуля. Месть. Очень сладкое блюдо. Мы разделим ее с тобой напополам. Тебе понравится, гарантирую.

— Что значит напополам? — похолодев, спросила.

Но я поняла, что он имеет в виду. Клянусь, я сразу это поняла.

А Рахматулин склонился к самому моему уху, и я услышала его тихий, вкрадчивый голос:

— Я отомщу проклятому Волку, а ты — своему мужу… Мне тут нашептали, что твой бывший со своей любовницей сильно тебя обидел. Даже не просто обидел — подвел под монастырь. Откупился тобой перед бандитами за собственный косяк. Неужели не хочется, чтобы эта мразь ответила за свой крысиный поступок? Он у меня землю жрать будет вместе с подстилкой своей.

— Она беременна, — едва слышно проговорила я. — Любовница Глеба беременна… Вас это не остановит?

— Главное, чтобы это не остановило тебя, — осклабился Ильяс.

Дорогой деловой костюм, стильная стрижка и укладка, красивое холеное лицо и хозяйские замашки были лишь внешней оболочкой, налетом цивилизованности. На самом деле это мужчина был по-средневековому жестоким и даже, наверное, кровожадным. Не жестким, как Вольф, а именно жестоким…

Готовым пойти по трупам и, что самое отвратительное, получающим от этого удовольствие.

Но ужаснее всего было, что он оказался прав. Тронул в моей душе ту маленькую струнку, которая отозвалась…

Наверное, я гадкий человек, но я хотела мести Глебу и его Олесе. Вольф сломал Глебу руку тогда, около ЗАГСА… Наверное, я вдвойне гадкий человек, но порой ко мне приходили мысли, что этого мало. После того, что он со мной сделал — слишком мало.

Словно что-то переключилось во мне. Сломалось. Прежняя Ульяша помахала бы вслед изменнику платочком и даже не подумала бы пожелать зла.

Нынешняя Ульяна — то, во что я медленно превращалась, где-то в глубине души допускала мысль о мести.

— За что вы так ненавидите Вольфа?

Я впервые подняла глаза на сильного мужчину, который навис надо мной, подавляя мою волю своим гипнотизирующим взглядом.

— За предательство, — коротко ответил Ильяс. — Что ж, осталось только скрепить наш союз.

Я опомниться не успела, как он обжег меня страстным, жгучим поцелуем.

Впрочем, опомниться все-таки пришлось, потому как то, чего я боялась, все-таки случилось. Неподалеку послышался звон и раздалось невнятное: «Ой!».

А после я увидела шокированную до глубины души Элину Жубанову. У ее ног валялись осколки чашки, которую она несла в туалет, чтобы помыть…

Самое мерзкое, что Ильяс даже не подумал отпрянуть от меня. Ухмыльнулся свидетельнице моего позора своей наглой улыбочкой и — о ужас! — положил мне руку на талию!

Если от стыда бы проваливались сквозь землю, я бы уже в потоке раскаленной лавы летела к центру земли!