ДЕВЕРБВЗБЗДЕЦ. Антиболтолгин по рецепту

С времён обнаружения на планете «Земля» живого образца современного человека одним из самых популярных коммуникационных шаблонов общения было песнопение. Это когда зарифмованная поэзия увековечивалась ещё совместно интонационной пропевкой, да хорошим зычным голосом. Одна из самых уникальных в природе способность – способность человека в соответствии с какими-то 7 нотами производить "музицированно вербализацию". Люди, умеющие замузицировать поэтические шедевры, называются композиторами и у них тоже зачастую были неплохие шансы на сахарную мозговую косточку со времен первобытного околомангалопения под мамонтиный шашлычок. Первично песня являлась образцом музыкально-поэтического творчества в устной форме и спустя многие тысячелетия появилась возможность фиксации песнопения на долгосрочном носителе памяти. в большинстве случаев мы не задумываемся о матрице зашифрованных сведений в какой-то наипростейшей песенке. Но язык подобно ДНК при наличии научной базы даже по содержанию самой глупой песенки может рассказать о времени и народе намного более.

Если взять, шорт-лист самых долговечных русских песенных хитов, то в топе непременно окажется песенка «Во поле берёза стояла…» и не «ландыши», не «жёлтые тюльпаны» вовсе. Это фольклор, а не попса.

Звучит берёзовый шедевр с незапамятных средних веков, хотя на бумаге первое его упоминание датируется 1790 годом в песенном печатном сборнике. Как сейчас представляю, что молодые и весёлые древнерусичанки клинописью на бересте при лучине списывали друг у дружки слова и ноты.

Есть, однако, более банальные версии происхождения этой песни, типо:

«Молодые славянские язычницы – девицы заводили, хороводили парней и пели весёлые песни. Плели венки и «кумились» с женихами. Как? Очень просто: они всего лишь целовались в дёсны с языком через венок и обменивались деревянными самодельными свистулями». Нечто подобное упоминается у А.Н.Радищева в его «Путешествии из П… в …у»: «Во поле берёза стояла, во поле кудрявая стояла, ой люли, люли, люли, люли…» Хоровод молодых баб и девок; пляшут; подойдем поближе можа, что обломится распущенным весёлым панам?»

лубок «Хоровод» XVII век

Более поздние трактовки «глубинного» смысла незамысловатой песенки сводились, к тому что этот шедевр родился из придворного мюзикла времён Елизаветы: «Придворные актёрки изображали местных „пейсанток“ (крестьянок), полуобнажённые хороводы водились среди берёз и стимулировали барчуков к размножению во имя могущества России». Бывало, что танцевалась это народнаяхороводная эротика в дворцовых банях. Однако, как хит, эта песенка со временем вошла в детские нотные тетрадки для начинающих музыкантов в России ещё в ХVIII веке. Поймут все, кто ходил в какую-нибудь музыкалку.

Во поле береза стояла, Во поле кудрявая стояла, Люли, люли, стояла.

Всё-таки прекрасен пейзаж крестьянских полей. Во поле стоит берёзка кудрявая, чтобы в жаркий летний день было, где в тени укрыться.

Некому березу заломати, Некому кудряву заломати, Люли, люли, заломати.

Некому заломати, не в плане отсутствия людей, а в смысле нахрена ломать деревья. И тут здрасьте, пожалте, появляется великий музыкант из народа. В голове у него замечательные мелодии звучат. Но видимо дома забыл нотную тетрадь и гусиное перо с чернилами. Пришлось самому на слух определять красоту новой мелодии.

Как пойду я в лес, погуляю, Белую березу заломаю, Люли, люли, заломаю.

Срежу с березы три пруточка, Сделаю себе я три гудочка, Люли, люли, три гудочка.

Молодец, взял и сделал из берёзы три флейты типо гудок и начал наяривать: ах, вы сени мои сени… Да, только всё это не так. Все традиционные народные инструменты имели на Руси статус мужских инструментов, игра на инструментах женщины осуждалась обществом, как социальная распущенность. Распространение музыкальных инструментов в Древней Руси было связано, с одной стороны, с традицией бродячих скоморохов и гусляров, осуждавшееся церковью как бесовство, поэтому народные музыкальные инструменты часто изымались властями и уничтожались. Один из древне-русских указов, направленных на искоренение скоморошества гласит: «…где объявятся домры, и сурны, и гудки, и гусли, и хари, и всякие гудебные сосуды, и тебе бъ то все велеть выимать, и изломавъ те бесовскія игры велеть жечь на огне…». Всё-таки надеемся, что отношение в 16 веке к музицированию на берестяных гудках крестьян стало отношение более демократичным.

Четвертую балалайку, Пойду на новые сени, Люли, люли, на сени.

Музыкант-виртуоз, хоть консерваторий не оканчивал, тут же забубенил себе балалайку. Струны из волосяк сплёл, натянул и как заорал в миноре:

Стану в балалаечку играти, Стану я милого будити, Люли, люли, будити:

Ба, так це ж дивчина, а не парень!!! Голосище звонкое, коса ниже пояса, между сочных булок елозит, фэнтэзи всяки возбуждат.

«Встань ты, мой милый, проснися.

Ты, душа моя, пробудися, Люли, люли, пробудися.

Вот, так ухарь-ухажёр, дрыхнет и никакие гудки-балалайки ему ни почём.

Вот тебе водица, умойся, Вот те полотенце, утрися, Люли, люли, утрися.

Вот тебе башмачки, обуйся,