Девяносто дней Женевьевы

Женевьева вынуждена была признать, что если эти рисунки были сделаны специально для того, чтобы возбуждать сексуальное желание, то художнику удалось справиться с поставленной задачей. Ей никогда не нравились картинки подобного рода, однако ни одна из тех, что ей довелось видеть, не была выполнена так мастерски, как эскизы Рики. Женевьева не покупала женских эротических журналов, но некоторые экземпляры попадали ей в руки – те, которые приобретали ее подруги. Большинство из этих печатных изданий, с фотографиями моделей (в тщательно продуманных, эффектных позах), интимные места которых были предусмотрительно прикрыты, казались ей до ужаса целомудренными. Те же журналы, в которых были снимки обнаженных, но с безвольно повисшими пенисами мужчин, совершенно не возбуждали в ней сексуального желания. Женевьева знала, что все это объясняется цензурой, однако, по ее мнению, это лишало эротические журналы какой-либо привлекательности.

– Ему это наверняка понравится, правда? – голос Рики вывел ее из задумчивости.

Она удивленно посмотрела на него.

– Джеймсу Синклеру, – уточнил художник. – Твоему новому клиенту.

– Господи, как же, однако, быстро распространяются слухи!

– Он бы купил мои рисунки, – наклонившись к ней, сказал Рики. – Он их любит.

– Если ты действительно в этом уверен, передай ему несколько копий, – сказала Женевьева.

Рики засмеялся.

– Как ты себе это представляешь? Разве меня пустят к нему в дом или в офис? Да его охранники – это форменные гестаповцы, они не разрешат мне даже порог переступить. Синклер должен сам ко мне прийти. А он не сможет этого сделать, потому что не знает, куда нужно явиться и что я хочу ему предложить.

– Напиши ему письмо, – посоветовала Женевьева. – Размести рисунки на своем веб-сайте.

– Значит, ты не будешь мне помогать? – спросил Рики, скорчив недовольную гримасу.

– Конечно, нет, – ответила она. – Мистер Синклер – мой потенциальный клиент. Неужели ты думаешь, что во время деловых переговоров я буду предлагать ему приобрести эти непристойные картинки?

– Не называй мои рисунки непристойными картинками! Это эротика. Улавливаешь разницу?

– Можешь называть свои рисунки как угодно, но мой ответ – «нет». Нужно быть полным идиотом, чтобы поверить в то, что я могла бы согласиться на такое.

– Я не прошу тебя выступать в роли продавца, – сказал Рики. – Просто в разговоре как бы невзначай упомяни о них. Синклер – известный бабник, да к тому же еще и любит всякие сексуальные извращения. Я слышал эту историю…

– Случайно не ту, в которой замешана дочь политика? – перебила его Женевьева. – Мне ее уже рассказывали.

– Послушай, – произнес Рики, – Синклер, похоже, именно тот парень, которого могут заинтересовать мои рисунки. Неужели же тебе не удастся найти удобный момент и сказать ему о том, что есть один человек, который может предложить ему необычные картины? Больше тебе ничего говорить не нужно. Он все поймет.

– То есть ты хочешь, чтобы я выступила в роли твоего коммерческого агента? – спросила Женевьева, покачав головой. – Рики Крофт, пришло время повзрослеть.

– Мне нужны деньги.

– В таком случае веди себя как профессионал. Не нарушай сроков сдачи проектов, и ты сможешь заработать целое состояние.

– Да я просто умру от скуки, – сказал Рики, поднявшись. – Нет уж, спасибо.

– Ты же знаешь, что можно сочетать творчество и работу на заказ.

– Это несовместимые вещи, – ответил он. – Особенно когда речь идет о рекламе.

Рики ушел, оставив Женевьеву доедать рулет в полном одиночестве и дав ей возможность снова погрузиться в раздумья. Джеймс Синклер, похоже, имел репутацию человека, который любит вносить разнообразие в свою сексуальную жизнь. Из того, что он сказал ей, можно сделать вывод: Синклеру хочется чего-то большего, чем просто разок-другой покувыркаться в постели. Однако стоит ли верить всему, что о нем говорят? Женевьеве почему-то казалось, что ее визит в дом номер сорок три по Хармонд-стрит станет первым шагом на пути к выяснению истины.

Встав из-за стола, она поняла, что рисунки Рики возбудили ее гораздо сильнее, чем она думала. Всю дорогу до офиса она никак не могла успокоиться, и это причиняло ей явный дискомфорт.

На вид этот дом совершенно ничем не отличался от других домов. Перед ним был сад, довольно милый и ухоженный. На окнах – занавески с цветочным орнаментом. Женевьева постучала в темно-красную дверь. Ей открыла пожилая дама.

– Я мисс Джоунс, – сказала Женевьева, следуя данным ей инструкциям. – Мне нужно забрать… э… кое-что.

– Идите прямо, дорогуша, – кивнув, ответила пожилая леди. – Джорджи в мастерской.

«Интересно, Джорджи тоже пожилая дама?» – подумала Женевьева.

Войдя в дом, она оказалась в комнате, интерьер которой говорил о том, что тут могут продавать какие угодно вещи, но только не кружевные панталоны с оборками.