Девяносто третий год

Вскоре челн очутился в открытом море, на достаточном расстоянии от рифа, вдали от сражения, вне выстрелов. Мало-помалу цвет моря становился менее темным, просветы на небе расширялись, брызги морской пены стали белеть, на гребнях волн показались белые барашки. Наконец совсем рассвело.

Шлюпка ушла от неприятеля; но ей еще оставалось совершить самую трудную часть своей задачи. Она спаслась от картечи, но не от стихии. Эта небольшая скорлупка очутилась в открытом море, без паруса, без мачты, без палубы, без компаса, с одной только парой весел, лицом к лицу с океаном и с ураганом. Атом, отданный на произвол гигантов.

И вдруг, среди этого безбрежного и пустынного простора, матрос, сидевший на веслах, поднял свое озаренное белесоватым утренним светом лицо, пристально взглянул в глаза старику и произнес:

– Я – брат того артиллериста, которого вы приказали расстрелять.

Книга третья. Гальмало

I. Слово – это глагол

Старик медленно поднял голову.

Человеку, обратившемуся к нему с этими словами, было под тридцать лет. Лицо его загорело и обветрилось; глаза имели довольно странное выражение: в них замечался одновременно и смышленый взгляд матроса и наивный взгляд крестьянина. Он крепко сжимал в своих кулаках весла. Вид его был, в общем, кроткий и смирный. За поясом у него были заткнуты кинжал, два пистолета и четки.

– Кто вы такой? – переспросил старик.

– Я только что объявил это вам, – ответил матрос.

– Ну, так чего же вам от меня нужно?

Матрос положил весла, скрестил руки и ответил:

– Мне нужно вас убить.

– Как вам будет угодно, – спокойно ответил старик.

– Так приготовьтесь умереть! – проговорил матрос, повышая голос.

– А почему, собственно, я должен умереть? – так же спокойно спросил пассажир.

Наступило молчание. Матроса, казалось, смутил вопрос старика. Наконец он сказал:

– Ведь я уже сказал вам, что желаю вас убить.

– А я вас еще раз спрашиваю – за что? – проговорил старик.

– За то, что вы убили моего брата! – воскликнул матрос, сверкая глазами.

– Я начал с того, что спас ему жизнь, – спокойно заметил пассажир.

– Да, это верно. Сначала вы спасли ему жизнь, а потом убили его.

– Неправда, вовсе не я его убил, а его собственная вина.

Матрос в недоумении уставился на старика, но затем его брови снова насупились зловещим образом.

– Как вас зовут? – спросил старик.

– Зовут меня Гальмало; впрочем, вам совсем не обязательно знать, как меня зовут, я могу вас убить и без этого.

В это мгновение из-за туч показалось солнце. Один из лучей его упал прямо на лицо матроса и ярко осветил его мрачное лицо. Старик внимательно, не отрывая глаз, стал в него всматриваться.

Орудийная пальба все еще продолжалась, но как-то с перерывами, скачками, словно замирая. Густой дым застилал горизонт. Шлюпка, не управляемая гребцом, плыла по воле ветра и волн.

Матрос взял в правую руку один из пистолетов, бывших у него за поясом, а в другую – четки.

Старик поднялся в лодке и спросил:

– Ты веришь в Бога?

– Я верю в Отца нашего небесного, – ответил матрос и перекрестился.

– А есть ли у тебя мать?

– Есть, – ответил матрос и вторично перекрестился. Затем он промолвил: – Довольно! Я даю вам одну минуту, чтобы приготовиться к смерти, ваше сиятельство, – и он взвел курок.

– Почему ты называешь меня «ваше сиятельство»?

– Потому что вы знатный барин. Это видно.

– А у тебя есть свой барин?

– Как же, есть, да еще и знатный. Разве можно жить без барина?

– А где твой барин?

– Не знаю. Он эмигрировал. Его зовут маркиз Лантенак, виконт Фонтенэ, бретонский князь. Ему принадлежит поместье Сэ-Форэ. Я его, положим, никогда не видел, но все же он мой барин.

– А если бы ты его увидел, стал ли бы ты ему повиноваться?

– Еще бы! Ведь не нехристь же я какой-нибудь, чтобы не повиноваться ему. Нужно повиноваться Богу, потом королю – богу земному, а затем своему барину, который для нас тот же король. Но дело не в этом: вы убили моего брата, и теперь я должен вас убить.

– Во-первых, – возразил старик, – если я и убил твоего брата, то я должен был это сделать.

– Этакий вздор! – мрачно проговорил матрос, сжимая в руке ручку пистолета.

– Пускай будет по-твоему, – спокойно возразил старик. – Ну, а где же священник?

– Священник? – переспросил матрос, глядя на него удивленными глазами.

– Да, священник. Ведь я же призвал к твоему брату священника. И ты должен доставить мне священника.

– Да где ж я его вам возьму, – спросил матрос. – Разве в открытом море найдешь священника?

Грохот орудий, доносившийся со все большего и большего расстояния, постепенно ослабевал.

– А у тех, кто там умирает, священник есть, – проговорил старик.

– Да, это правда, у них свой флотский священник, – согласился матрос.

– Ты желаешь погубить не только мое тело, но и душу, – продолжал старик, – а это нехорошо.

Матрос в задумчивости опустил голову.