Девяносто третий год

— Что же делать! Я бегу, пока хватает сил, потом иду потише, потом падаю.

— Вот бедняга! — проговорила маркитантка.

— Кругом дерутся, — пробормотала женщина. — Отовсюду только и слышишь, что ружейные выстрелы. Я не знаю, чего им друг от друга нужно. У меня убили мужа, — я смогла понять только это.

— Что за глупая вещь война, черт побери! — воскликнул сержант, стукнув о землю прикладом своего ружья.

— Прошлую ночь мы переночевали в мшиннике, — продолжала женщина.

— Как в мшиннике? Быть может, в дупле? Значит, вы все четверо ночевали стоя?

И он продолжал, обращаясь к солдатам:

— Ребята, эти дикари называют мшинником толстое, пустое внутри дерево, в которое человек может влезть, точно в футляр. Что поделаешь с их невежеством! Ведь не всякому довелось побывать в Париже.

— Спать в дупле! — воскликнула маркитантка. — Да еще с тремя ребятишками!

— Воображаю себе, — продолжал сержант, — как смешно было прохожим, ничего не видевшим, слышать раздававшийся из дупла детский рев и крики: «папа», «мама».

— Хорошо еще, что теперь лето! — вздохнула женщина, и она, с покорным видом, потупила глаза, как бы преклоняя голову перед обрушившеюся на нее тяжестью катастрофы.

Солдаты молча обступили ее. Вдова, трое сирот, бегство, одиночество, беспомощность, война, обложившая тучами весь горизонт, голод, жажда, трава для утоления голода, небо вместо крова — этот избыток несчастья, очевидно, производил на них тяжелое впечатление.

Сержант приблизился к женщине и стал пристально смотреть на девочку, прижавшуюся к груди. Малютка перестала сосать, потихоньку повернула голову, взглянула своими светлыми голубыми глазками на наклонившееся над нею страшное, обросшее волосами лицо и улыбнулась. Сержант выпрямился, и крупная слеза скатилась по его щеке, остановившись, точно жемчужина, на кончике его громадного уса.

— Ребята, — заговорил он, — я по всему вижу, что батальону вскоре придется сделаться отцом семейства. Не так ли? Давайте, усыновим этих трех малюток!

— Да здравствует республика! — раздалось в группе гренадер.

— Значит, дело кончено, — промолвил сержант. Он распростер обе руки над головами матери и детей и прибавил: — Вот дети батальона Красной Шапки.

— Три головки под одной шапкой! — воскликнула маркитантка и даже подпрыгнула от радости. Потом она зарыдала, принялась целовать бедную вдову и сказала ей:

— А какая плутовская рожица у твоей малютки!

— Да здравствует республика! — повторили солдаты. А сержант, обращаясь к матери, промолвил:

— Так идите же с нами, сударыня!

Книга вторая КОРВЕТ «КЛЭЙМОР»

I. Англия схватилась с Францией

Весной 1793 года, в то время, как Франция, подвергшаяся одновременному нападению со всех сторон, развлекалась трагическим падением жирондистов^{9}, в Ламаншском архипелаге происходило следующее:

1 июня вечером, приблизительно за час до захода солнца, в туманную погоду, удобную для бегства именно потому, что она опасна для плавания, в небольшой, пустынной бухте Боннюи поднимал паруса какой-то корвет^{10}. Экипаж этого судна состоял из французов, хотя само оно и входило в состав крейсировавшей около этого берега английской флотилии и как бы стояло на часах у западной оконечности острова. Английской флотилией командовал Латур д'Овернь, потомок герцогов Бульонских, по приказу которого и был отправлен сюда корвет для выполнения важного и срочного поручения.