Девяносто третий год

— Но ему будут сильной помехой его пороки.

— Он, однако, не прочь был бы помириться, — продолжал Буабертло после некоторого молчания. — Он приезжал в Версаль к королю, и я сам был свидетелем того, как ему плюнули в глаза с верхней ступеньки большой лестницы.

— И прекрасно сделали.

— Мы называли его Бурбоном Грязным.

— Он лыс, угреват, он цареубийца — фу! — И затем Лавьевилль прибавил: — Я был вместе с ним в Уэссане, на корабле «Святой Дух».

— Если бы он послушался сигнала, который давал ему адмирал д'Орвилье, держаться к ветру, то он помешал бы англичанам пройти. Да, правда ли, что он спрятался в трюме?

— Нет, этого, положим, не было, — ответил Лавьевилль, рассмеявшись, — но все равно это нужно утверждать.

— Да, для дураков, — промолвил Буабертло. — А этого Буленвилье, о котором вы упоминали, Вьевилль, я знавал лично. Вначале крестьяне были вооружены копьями; вот он и вздумал сделать из них копейщиков. Он хотел научить их действовать по всем правилам военной науки. Он вообразил, будто этих дикарей можно превратить в линейных солдат. Он уверял, что научит их строиться в каре. Он говорил с ними на старинном военном языке. Вдруг ему пришло в голову составить целый полк из браконьеров; и действительно, ему удалось сформировать правильные роты, командиры которых собирались каждый вечер в его ставке для того, чтобы получать пароль от сержанта, который передавал его на ухо ближайшему капралу, а тот, в свою очередь, передавал его на ухо своему соседу, и т. д. Он разжаловал одного офицера, не снявшего головного убора в то время, когда ему говорили пароль. Можете вообразить себе, насколько все это привилось. Этот болван не понимал, что мужиками нужно предводительствовать по-мужицки, и что из человека, взятого от сохи, нельзя за несколько дней сделать настоящего солдата. Да, да, я знавал этого Буленвилье.

Они оба сделали еще несколько шагов, погруженные в свои мысли; затем беседа возобновилась.

— Кстати, подтверждается ли, что Дампьер^{33} убит?

— Да, капитан, при Кьеврене, пушечным ядром.

— Граф Дампьер, — вздохнул Буабертло, — еще один из наших, перешедший в их ряды.

— Скатертью дорога! — проговорил Лавьевилль.

— А сестры короля? Что, они все еще в Триесте?

— Да, в Триесте, — ответил Лавьевилль и затем воскликнул: — Ох уж эта республика! Сколько бедствий из-за пустяков! Как подумаешь, что вся эта революция началась из-за дефицита в несколько миллионов!

— Из этого следует, что и ничтожные причины могут вести к важным последствиям.

— А ведь дела идут плохо, — продолжал Лавьевилль.

— Да, Ларуари умер, дю Дрене — просто идиот. И что за жалкие предводители все эти епископы, этот Куси, епископ ларошельский, этот Бопуаль Сент-Олэр, епископ из Пуатье, этот Мерси, епископ люсонский, любовник госпожи де Эшассери!

— А ведь настоящее ее имя Серванто, вы это знаете, капитан; Эшассери, это — название поместья.

— Или этот мнимый епископ агрский, который, собственно, простой кюре.

— Да, кюре из Доля; его фамилия — Гийо де Фольвилль. Он, впрочем, весьма храбр в бою.

— Но зачем им попы, когда им нужны солдаты? Что это за мнимые епископы и мнимые генералы!

— Капитан, — перебил Лавьевилль графа Буабертло, — я, кажется, видел у вас в каюте последний «Монитер». Мне бы хотелось знать, что теперь играют в Париже.

— «Адель и Павлина» и «Пещеру».

— Интересно было бы посмотреть эти пьесы!

— Вы их увидите. Через месяц мы будем в Париже. Да, самое большее через месяц, — прибавил Буабертло, подумав с минуту. — Мистер Виндгэм^{34} сказал это лорду Гуду^{35}.

— Но в таком случае, капитан, дела обстоят еще не так плохо.

— Все было бы хорошо, черт побери, только бы в Вандее дела пошли на лад.

— А что, капитан, — спросил Лавьевилль, пожимая плечами, — мы высадим морскую пехоту?

— Да, если приморское население выскажется за нас, и нет, если оно окажется нам враждебным. Иногда на войне нужно идти напролом, иногда — крадучись. Тот, кто ведет гражданскую войну, должен всегда иметь в кармане подобранный ключ. Нужно стараться делать все, что только возможно. Главное — необходим хороший предводитель. — И, подумав немного, Буабертло прибавил: — Лавьевилль, какого вы мнения о молодом шевалье де Дьези?

— Как о начальнике? Да опять-таки я скажу, что он пригоден только для правильной войны, в открытом поле, а не для партизанской войны против этого мужичья.

— В таком случае нам приходится довольствоваться генералом Стоффле и генералом Катлино.

— Тут нужен бы принц, — сказал Лавьевилль после минутного молчания. — Настоящий французский принц, принц крови.

— Зачем же это? Не понимаю. Ведь настоящие принцы…

— Трусы. Я знаю это, капитан. Но это необходимо, чтобы пустить пыль в глаза нашему мужичью.

— Любезный мой кавалер, да что же нам делать, если настоящие принцы прячутся!

— Ну, в таком случае обойдемся и без них.

Буабертло стал машинально тереть лоб рукой, как бы желая выдавить из него мысль, и, наконец, произнес:

— Что ж, сделаем опыт с этим генералом.

— Это, во всяком случае, чистокровный дворянин.

— А вы думаете, что он окажется на высоте своего положения?