Девяностые – годы тягот, надежд и свершений

ЕВГЕНИЙ ЯСИН: Для меня 22 августа – это истинный национальный праздник свободной России. Я в этот день на своем доме вывешиваю трехцветный российский флаг. И вспоминаю при этом не последующие события 2000-х годов с возвращением советского гимна и т. д. и т. п., а атмосферу того солнечного дня, общее ощущение душевного подъема после трех тяжелых дней путча. И еще не могу не вспомнить то огромное полотнище триколора, которое еще 19 августа, когда было совсем не ясно, чем все кончится, несли к Белому дому российские предприниматели как символ несогласия с позицией ГКЧП и символ готовности разделить ту ответственность и ту борьбу, которая в те дни проходила вокруг Белого дома. Кстати, у нас часто вспоминают разного рода «цветные революции», во множестве прокатившиеся в последние годы и по бывшим советским республикам, и по странам арабского мира. К ним у властей сложилось определенное отношение как к результатам неких происков спецслужб, прежде всего американских, Считается, что эти революции – колоссальная опасность для России.

Однако стоит вспомнить, что наша собственная государственность – плод именно такой «цветной революции». Наша «цветная революция» прошла именно в те августовские дни 1991 года. Ее движущими силами были те активные народные слои, которые понимали катастрофичность разворота назад, предлагаемого ГКЧП. Никакие иностранные спецслужбы не могут так воздействовать на всю атмосферу общества, как это было на протяжении всего 1991 года. Революция не заговор, не переворот, она результат истинно национального движения, назревавшего в 1990–1991 годах и завершившегося кульминацией августовских событий.

Можно также сказать, что первая «цветная революция» состоялась именно тогда, в России. Она была истинно национальная, российская, первая в Советском Союзе. Конечно, можно сказать, что что-то подобное раньше было в Прибалтике. Но и нашим балтийским коллегам стоит вспомнить, как несколько сотен тысяч москвичей вышли на демонстрацию и митинг в январе 1991 года с протестами против событий в Вильнюсе. Думаю, это было существенной помощью нашим балтийским коллегам в их борьбе. А после нашей августовской победы страны Балтии официально получили независимость. Для того чтобы Россия избавилась от наследия коммунизма, чтобы она почувствовала себя новой страной, новой демократической страной, ей нужно было испытать то чувство эйфории, которое разделяли все защитники Белого дома и сочувствующие им в те дни как в Москве, так и в других городах, прежде всего в Петербурге, где Анатолий Александрович Собчак умело организовал сопротивление путчистам и даже не допустил ввода войск в город. Я просто хочу это напомнить. У меня все время в памяти две фотографии. Одна – Борис Николаевич Ельцин на танке, точнее бронетранспортере. И другая – Мстислав Леопольдович Ростропович, великий музыкант, специально прилетевший 20 августа в Москву из Парижа, в Белый дом, чтобы разделить судьбу его защитников. На фото у Ростроповича на плече уснул приставленный к нему для охраны молодой человек, а сам музыкант держит его автомат. Вот это навсегда остается в памяти. И это – свидетельства настроений того времени, того подъема истинно народного духа.

Н. БОЛТЯНСКАЯ: Но, Евгений Григорьевич, нам приходит много сообщений об этих событиях от самых разных людей, даже от тех, кто тогда еще не родился или был слишком мал. Вот, например, Надежда пишет. «Если честно, я не помню про это ничего. Мне тогда было семь лет. Но мои родители, живя на тот момент в глубинке, говорили: а, опять в Москве что-то происходит. Им что больше заняться нечем?»

Е. ЯСИН: Да, я знаю результаты многих опросов, касающиеся этих событий. В частности, в 2016 году, когда миновало 25 лет со времени этих событий, «Левада-центр» задавал целый комплекс вопросов. Причем благодаря тому, что они ведут мониторинг основных вопросов, можно выявить динамику изменений общественного мнения. Должен сказать, что практически половина опрошенных в 2016 году, 48 %, выбрала ответ «Не знаю / не помню». Да и изменения в ответах за 2000-е годы говорят о том, что большинство признается, что по тем или иным причинам не может дать им оценку. И доля таковых растет. Хотя в 2016 году противников ГКЧП было больше, чем сторонников: 13 % против 8 %. Колеблются и кривые, характеризующие оценку этих событий. В последние годы несколько выросла доля тех, кто воспринимает их как «трагические события с гибельными последствиями» и, соответственно, сократилась доля тех, кто видит в них «просто эпизод борьбы за власть». И только вариант, что это была «победа демократической революции, покончившей с властью КПСС», все эти годы, с минимальными отклонениями в ту или другую сторону, колеблется вокруг цифры 10 %.