Девяностые приближаются

— Братуха приехал! Ну дай обниму! — с другой стороны коридора с грацией медведя к нам приближался здоровяк, больше похожий на штангиста чем на физика.

— Не обращайте внимание, этот бездарь экзамен завалил, айда со мной! — здоровается за руку брат. — Я — Шурик, брат этого комсомольца.

— Сам бездарь! У меня средний балл выше! — неожиданно адекватно спорит танцующий.

Заходим в комнату на этом же этаже и видим парня, расчерченную пулю для преферанса, банку пива трехлитровую, наполовину пустую, ну или полную, кому как.

— О, сразу двух нашёл! — а я на трех расчертил, — радуется парень, как выяснилось, хозяин комнаты. — Сейчас перечерчу.

— Да это брат ко мне приехал, он не умеет, — басит Шурик.

— Я умею, — скромно говорю им, — по копеечке давайте. В Ростов, если можно, и выход семериком с распасов.

Хозяина комнаты звали Пашкой, и был он остронос и кучеряв. Пока играем Васёк рассказывает все новости, начиная, конечно, с пожара в самолёте. Я сижу на кровати и стараюсь не спать в картах Пашки, тот периодически их светит. На кровати валяются тетради и учебники. Я беру один из них. «Теория поля. Ландау, Лифшиц». Шурик замечает книгу и рассказывает прикол.

— У нас как-то Рогачёва менты на Красной Площади задержали, мол, матерился тот. Давай шмонать, нашли этот учебник, и мент говорит ему: — «Почему матом ругаетесь? Эх вы. А ещё молодой агроном!»

Студенты ржут, а нам сначала непонятно, а потом и мы присоединяемся к смеху. Я выигрываю, Пашка в нолях, а Шурику не везёт, он причитает и жалуется на карту.

— Карта не лошадь — к утру попрет, — утешаю я.

— Да он всегда мохает, — машет рукой Пашка, — даже если выигрывает, то мохает, что мало выиграл.

— Мохает? Охает? — не понимаю местного фольклора я.

— У нас препод есть, по фамилии Мохов, вот он всегда причитает, охает, — поясняет Пашка, — Так и прижился этот глагол — «мохать».

Пьём пивко, утрешний коньяк внутри нас получает второе дыхание, и Вася засыпает, а мне нипочём. Разговариваем о политике.

— И чем же США для тебя плохи? — спрашивает Пашка, в ответ на мою критику их политики.

— Не нравятся они мне, — спорить мне лениво. — Странные они какие-то, не как все.

— Например? — не сдаётся будущий космополит.

— В футбол они не играют, он вообще у них не развит, — привожу, ради стёба, такую версию я. — Весь мир любит и играет, а они — нет!

Пашка заглатывает наживку и начинает неистово рассказывать про то, какая отстойная вещь футбол. Внезапно разговор сворачивает на Индию. И я с удивлением выясняю, что спасённая мною Индира Ганди с нового года ушла в отставку! По состоянию здоровья. Я как-то пропустил эти новости, а парни слушают «Радио свободы» и прочую фигню.

Пулю я выиграл, хоть и старался проиграть, спецом шёл на дырявые мизеры, но мне или доходило из прикупа, или парни не угадывали что ловить, или не ловились они по раскладу! Время идти назад, уже два часа дня, а я ещё хочу попробовать уболтать на секс Дашу. Тут и замена мне подошла — некий аспирант, тоже Шурик. Морда у него мне показалась знакомой: волевой подбородок, широкий нос. Так как он был из Краснодара, то мы выпили за встречу как земляки. На этом пиво закончилось, и, поскольку, Васёк проснулся, мы отправились в санаторий. Шурик-первый пошёл нас провожать.

— Слушай, а кто этот аспирант, лицо знакомое, — ляпнул я.

— Абрамов? Он уже в этом году на защиту идёт, плазмой занимается.

У меня встала память на место. Я сейчас бухнул с будущим олигархом! Его я знал лично, работал году в 2005 как-то по заказу Евраза, но понятно, что уже отношения работодателя и начальника были у нас. А вот сейчас можно подружиться, мало ли, на будущее.

— Чёрт, и на обед не успели, — расстроился Василий, когда мы подошли к столовой, уже закрытой на ключ. — Пойду в магазин, куплю хоть что-нибудь.

— У меня жратвы полно, накормлю, — радушно предложил я, и, поскребя голову, признал. — Хотя мы с Дашкой уже ополовинили её.

— Дашка? — встрепенулся мой новый товарищ. — Что за Даша?

— Три рубля и наша! — пошутил я. — Там такая Даша, увидишь её — про еду забудешь!

Стучусь в свою комнату, заманало это — беспризорным ходить, больше не уйду из своего номера. А Дашка, даже если не даст, пусть терпит меня. Дверь от стука открывается и первое, что я вижу со входа — кусок комнаты, и парня, копающегося в моей спортивной сумке!

Глава 17

Кровь прилила к моей голове, и пальцы сами сжались в кулаки. Прямо передо мной вход в небольшую прихожую, в ней две двери, в ванную комнату и в комнату, в которой сейчас орудовал неведомый грабитель. Проскальзываю в прихожую и натыкаюсь на Дашу в одном полотенце, выходящую из ванной комнаты. Она ойкнула, сделала шаг назад, и я, наконец, очутился перед сгорбившимся воришкой, повернувшим голову на шум. Пинаю его в живот, но не сильно, на излёте, мешает теснота в комнате. Тот садится на пятую точку и тут до меня доходит, что может это и не вор, ведь Даша тут, и крик не поднимает.

— Что за х-ня! — спрашиваю я одновременно обоих, Дашу и парня лет двадцати пяти моей комплекции.

— Ты кто? — поднимается парень, и я понимаю, что это точно не левый чувак.