Девяностые приближаются

Мне с последнего ряда видно плохо, места для поцелуев же, а биноклей в раздевалке не выдавали, не театр. Впрочем, ни посмотреть, ни послушать мне особо не удалось, минут через сорок меня, без Сашка, дернули из зала. Инструктаж в особом отделе. Прошло всё как в песне Высоцкого, — «Говорил со мной, как с братом про коварный зарубеж, про поездку к демократам в польский город Будапешт». Короче, не блудить, не бухать, быть осторожным в словах и так далее. Возвращаться на конференцию после инструтажа не хотелось. Иду в столовку местную и вижу там своего директора.

— Ты почему не на конференции? — прожёвывая кусок котлеты, спросил Олег Павлович.

— Вызвали в особый отдел на инструктаж, прямо из зала, — говорю я, и иду к раздаче.

Там мне выделяют комплексный обед, поверив на слово, что я делегат. А я делегат? Никто меня вроде не избирал. Беру поднос и иду за столик Олег Палыча, уже пообедавшего и ждущего меня.

— Что ты не поделили с Пашей? — спросил директор, откидываясь на спинку стула, от чего стандартное изделие недовольно скрипнуло.

— Вы аккуратнее со спинкой, а то упадёте, — искренне посоветовал я. — А Паша, я думаю, обиделся, что его задвинули.

— Что есть, то есть. Вот засранец! Даже не сказал тебе, что ты делегат конференции годовой! Я сам сегодня утром узнал, что ты не в курсе, — сказал директор и добавил. — А котенка зачем притащил? Знаешь же, запрет в школе для собак и кошек я ввёл. Одному разреши, так все захотят.

— Да это Ленка нашла его, я отдал его Елизавете Андреевне, да она обратно принесла. Говорит, муж — аллергик. Куда бы его деть? — смотрю с надеждой на старшего товарища.

— Не, не! На меня не смотри, твоя головная боль, думай. И с Леной этой поосторожней — у неё родители из органов. Так бы давно её выгнал, взбалмошная особа, столько кляуз на неё, там и про тебя есть, мол, вы любовники, — тыкнул в меня пальцем Олег Павлович.

— Врут! Я ум ещё не пропил! — возмущаюсь, надеясь что внешне искренне, я.

— Верю, я так и думал. Теперь по поездке. Ты на каникулах дома, я так понял?

— Ещё не брал билет, — сознался я.

— Неважно. Сбор в Москве десятого января, а вылет в Венгрию тринадцатого в воскресенье. Сама поездка займет неделю, и двадцатого — обратно. Билеты в Красноярск тебе уже взяли на двадцать первое января, а вот билет туда сам возьми, мы тебе оплатим, — даёт указание директор. — Ещё посмотришь пару венгерских фильмов.

— А что за фильмы? — стало интересно мне.

— Один комедия, сейчас, — директор полез за бумажкой. — «Свидетель», режиссер Петер Бачо, он, кстати, будет на вашем фестивале, второй — про любовь, «Вера Анги» название.

— С удовольствием посмотрю!

— Но и это не главное. Ты, может быть, слышал о контрреволюционном мятеже в Венгрии в пятьдесят шестом году? — спросил директор.

У меня аж котлета чуть изо рта не выпала. Точно! Восстание, которое наши подавили, причём жестко. Вот меня чем смущала поездка в Венгрию.

— Да слышал краем уха про их восстание.

— Тьфу! Это контрреволюционный мятеж, только так и называй! Никаких восстаний! Ты ещё революция скажи! — раздухарился начальник.

Дальше, пока я ел, мне было рассказано как вести себя за рубежом, что можно покупать, что нет, на какие темы говорить не надо, а на какие говорить что-то конкретное. Я уже допил компот, да и знал все, что он говорил, но, молча, слушал. Под конец не утерпел и спросил:

— Олег Павлович, а куда всё-таки нас отправят? Где фестиваль этот или съезд будет?

— Если ты про Москву, то санаторий в Долгопрудном вас ждёт, а если про Венгрию — то Будапешт, — не стал скрывать директор.

Поев, я вернулся в зал, правда, к своему месту не полез, сел на свободное, с краю. В речах и докладах наметился перерыв, все отправились в столовую, а меня заловила Женька. Её жених хоть и скорчил недовольную рожу, однако не протестовал.

«Подкаблучник», — решил я.

— Толя, ты извини, что не приехала к тебе в больницу, да и вообще — не знала, я, что ты заболел, решила, что побрезговал мной, — взяла меня за руку девушка.

— Парни же сказали тебе на ДНД? Или нет? — спросил я.

— Не сразу, не в ближайшее дежурство, но сказали, я не поверила, да и, в любом случае — нет у нас будущего, тебе девушка твоих лет нужна, или младше.

— Ну, лады! Успехов тебе, — осторожно вынимаю свою кисть из её ладошки.

— Погоди! Просьба у меня к тебе есть! — тормозит меня Женя.

— Чем могу, — развожу руками я.

— Помнишь боксёра, что ко мне клеился?

— Ну, — вспоминаю нагловатого парня я. — Был такой, в финале я у него выигрывал, полы потом ещё у вас мыл.

— Вот, он как узнал, что мы с тобой уже не дружим, стал моего Толю прессовать. Помоги? — изложила суть просьбы она.

— Жень, не дело это, у тебя свой мужчина есть, а ты ко мне с просьбой такой, — пытаюсь объяснить я. — Надо сделать по другому…

— Так и знала! — злится Женька и перебивает меня. — Какие вы, малолетки, обидчивые!

— Не перебивай! Что за манеры? Раз взрослой, тем более, себя считаешь! — спокойно продолжаю я. — Сделать надо так. Пусть твой Толик подойдёт к этому недоделанному мачо…

— К кому? Что за мачо? — бурчит девушка.