Девяностые: сказка

Коридор со множеством дверей - это как Запретный Город в Пекине, думал Антон, шагая следом за невысокой, чуть полноватой секретаршей Сидора. Она открывала дверь за дверью, шла анфиладой комнат, на паркете каблучки цокали, на ковре - затихали. Пекин, думал Антон, или русская матрешка. Впрочем, матрешка - тоже восточное изобретение, разница невелика. А еще коридор смахивает на многоступенчатый галлюциноз, с каждой новой дверью норовящий обернуться бэд-трипом. Всплыло в памяти знакомое по рассказам Горского словечко "шизокитай".

Они пришли. Секретарша сказала в интерком Владимир Сергеевич, к вам посетитель и уселась за компьютер играть в тетрис. Интересно, подумал Антон, а у Кости есть свой кабинет и секретарша? Надо позвонить ему, повидаемся, если он в Москве сейчас.

На журнальном столике лежала стопка буклетов клуба "Ржевский". Сам не зная зачем, Антон сунул один из них в рюкзак и развернул последний номер "Коммерсанта". Антон до сих пор имел слабое представление о том, кто такой Черномырдин, считал: достаточно, что он узнаёт Ельцина на фотографиях - и потому, читая газету, каждый раз изумлялся: есть же люди, которые знают, о ком идет речь, и даже помнят, что было с героями в предыдущих выпусках.

- Пусть заходит, - сказал Сидор в интерком.

Кабинет не напоминал ни о Китае, ни о матрешке - обычный советский кабинет, со столами буквой Т.

- Садись, - сказал Сидор, и Антон сразу же попался в геометрическую ловушку: заняв место за длинным столом, он оказался боком к собеседнику - разговаривать было неудобно.

- Так ты говоришь, от ЛСД нельзя умереть? - спросил Сидор. - Мне Поручик сказал, ему Лерка звонила.

- Умереть можно от чего угодно, - ответил Антон, - но вообще-то ЛСД считается безопасным наркотиком. От героина умереть проще простого, от кокса тоже, в общем, можно кинуться… амфетамины вроде сердце сажают и обезвоживание опять-таки… - Антон понял, что для драг-юзера со стажем он непозволительно мало знает о медицинских эффектах различных веществ. - Но про ЛСД Хофманн писал. Типа, от него не умирают.

- Он, небось, на содержании у наркомафии был, этот Хофманн, - заметил Сидор.

- Он был на содержании швейцарской фирмы "Сандоз", - ответил Антон. - А наркомафии, я думаю, вообще не существует.

- Завидую твоей наивности.

- Словом, чистая кислота абсолютно безопасна, - сказал Антон. - В марках могут быть всякие примеси…

- В каких марках? - Сидор смотрел непонимающе.

- Ну, то, что Женя приняла… кусочек бумажки такой. Его называют маркой или еще промокашкой. Обычно это большой лист бумаги, с определенным рисунком, поделенный на квадратики… вот такого размера. - Антон показал ноготь мизинца. - Технология следующая: берется раствор кислоты, то есть ЛСД, иногда туда еще добавляют чего-нибудь, ну, по вкусу - амфетаминов обычно или еще чего, - потом опускают в раствор лист фильтровальной бумаги, он впитывает все это дело, его сушат, а потом продают кусочками или целиком. Обычно производят где-нибудь в Голландии, а сюда уже потом привозят. ЛСД в России никто не делает, по-моему. Если не считать питерской кислой, но ее в марках не бывает, да и вообще это пи-си-пи, а не ЛСД, ну, совсем кранты то есть.

- Может, в той марке была какая-то опасная примесь?

- Я же объяснил, - сказал Антон. - Если бы там была опасная примесь, то еще марок сто таких же ходило бы по Москве… я бы давно знал. Так что проще предположить: кто-то специально изготовил для нее эту марку… взял раствор пенициллина и…

- А ты сам откуда все это знаешь? Сам, небось, балуешься? - спросил Владимир.

У него был тон вызывающего на откровенность учителя, но Антон ответил с достоинством:

- Я не балуюсь, я употребляю.

Психоделики не выносят баловства, а требуют ответственного подхода. Цель приема кислоты, грибов или калипсола - не банальный кайф, о котором так любили писать газеты и журналы еще в перестройку, а прорыв за грань реальности. Обретение Истины с большой буквы, сокровенного смысла бытия.

Когда вы смотрите кино или читаете книги о наркоманах, вы думаете, что наркоман - это человек, все интересы которого сосредоточены на приеме веществ; опустившийся тип, готовый убить ради дозы, обкурившийся торчок, несущий веселую чушь, нетвердо стоя на ногах и тряся дредами под музыку Боба Марли; кокаиновый аддикт - зрачки в поллица, трясущиеся руки, приступы беспричинной паранойи; потерявший разум психонавт, нырнувший слишком глубоко и так и не вернувшийся на поверхность. Вы думаете, что это люди, не узнающие своих близких, порвавшие все связи с обществом, потерянные для мира, для жизни, для любви.