Девяностые. Том первый.

Я невеликий художник. Когда-то учился, и прекрасно представляю, что это не моё. Мне не нравится возиться с красками, подбирая нужный цвет. Не нравится часами выписывать кусочки картины, перенося своё воображение на холст. Но мне нравится фотография. Не та художественно-бытовая, что с появлением смартфонов стала сопровождать людей в двадцать первом веке. Нет. Мне нравится создавать наполненные смыслом фотокартины…

Фотография как шахматы. Тонкая игра разумов – фотографа и зрителя. Просто передать свою мысль так, чтобы зритель что-то понял – не сложно. Передать её так, чтобы человек понял именно то, что ты хочешь... непросто.

«Девочка-на-снегу». Какой главный посыл увидит зритель, наблюдая эту картину? «Нет войне». То есть противопоставление мнения меня-фотографа мнению государства. Оно, такое нехорошее, ведёт войны, в которых умирают невинные дети. То ли это, что я хотел сказать? Нет. Поэтому «Девочка-на-снегу» лишь часть фотокартины. Последняя её часть, завершающая краткое повествование о человеческой глупости и безответственности перед будущими поколениями. Последствия выбранного пути. Результат промывки детских мозгов.

Апофеоз пропаганды. Да, можно так назвать этот триптих.

Но перед третьей будут ещё две картины.

На первой девочка смотрит боевик по телевизору во время пьяной ссоры родителей. Назовём её пока «Постижение жестокости мира». Думаю, неплохое рабочее название. Возможно даже – не рабочее.

На второй…

Девочка должна как-то перенимать эту самую жестокость мира… И принимать её как единственно-верный способ коммуникации.

Вопрос – как? Пока на ум ничего не приходит. Значит… значит надо записать в блокнотик… как и описание первой картины.

Может, на стрельбище Майку поснимать? Или в тире?

Нет, всё не то…

Хмм…

Дни тянулись за днями, совершенно незаметно перетекая один в другой. Исполнение обязанностей маленького мальчика, решение задач в области управления бизнесом, тренировки, чтение умных книг, запись и зарисовка знаний из прошлого-будущего. Выходные отличались разве что увеличенным количеством тренировок взамен посещения детского сада. Даже фотографией почти не занимался – триптих так и остался недоделанным, без второго кадра. Лето в этой круговерти повседневной рутины и бытовых забот наступило совершенно незаметно, прямо как во взрослом возрасте. Ррраз, и полгода жизни как корова языком слизала. Естественно, долго так продолжаться не могло. Отсутствие полноценного отдыха, вырывающего из постоянного дня сурка, понемногу расшатывает даже самую крепкую психику подготовленных взрослых, не то, что шестилетнего ребёнка. Нет, конечно, дед ещё с зимы стал периодически напоминать мне о необходимости отвлечений от трудов праведных.

Вот только как тут отдыхать? На Камчатке, в смысле. Культурно, я имею ввиду. Горячие источники стали обычной рутиной – посещали мы их стабильно каждую неделю. Только расслабиться и попускать пузыри в небо у меня не получалось – время, дозволенное детскому телу на полежать в горячей минеральной воде, ограничено сорока минутами.

Театр... Все те несколько раз, когда я его посещал в прошлом-будущем, впечатления он о себе оставил у меня неизгладимое. В том числе и кукольный.

Филармония… не после Дудамеля и других дирижёров двадцать первого века. Сейчас разве что на Светланова можно сходить. Караян уже три года как умер. Сэр Саймон Рэттл… его бы я послушал, но он в Англии, а попасть туда даже для такого хитровыдуманного меня весьма непросто. Это вам не Германия, где советский человек не вызывает пристального внимания, и куда Аэрофлот совершает ежедневные авиарейсы. Но, если мне не изменяет память, в Берлинском Филармоническом сейчас нет своего супердирижёра. И ещё долго не будет – слава Караяна имеет и обратную сторону. Оправдать ожидания публики после смерти маэстро… сложно и тяжело. Разве что из приезжих кто-то может выдать что-нибудь сравнимое. Только кто? И как бы узнать? Не звонить же в Берлин по такому поводу?

С другой стороны – почему бы и нет?

- Товарищ полковник, у меня… проблема… – Забравшись на стул, я оглядел выставленную на стол посуду и угощения. Втянув носом приторно-сладкий аромат чая из стоящей передо мной кружки, явно с какими-то ягодами и травами, поднял взгляд на мужчину. – И кроме вас мне не к кому с ней обратиться.

- Ну, давай, рассказывай свою проблему. – Не скрывая иронии во взгляде, посмотрел на меня отец Майки. Ну да, конечно, какая может быть проблема у пятилетнего ребёнка, пусть он и является высококлассным фотографом?

- Пятого июня мне нужно оказаться в Мюнхенской Филармонии, не позднее семнадцати часов по местному времени. – Состроил скорбное выражение лица.

- И в чём тут проблема? – Улыбнулся он, наблюдая за эволюциями моей мимики.

- В том, что родственники в этом помочь мне отказались, а своими силами я границу не пересеку. Международный контроль, к сожалению, серьёзней, чем на внутренних авиалиниях. Путешествовать же на товарных поездах… – я поджал губы, – слишком долго. Да и в моём возрасте не безопасно.