Девяностые

Эфир получился сложным. Звонки от зрителей поступали жесткие и порой злые, шокирующие; суждения гостей в студии были полярно противоположными. Особенно ожесточенно поспорили представитель Движения против абортов и доцентша, защищающая и проституцию, и аборты. Но по-настоящему поразил и вывел из себя Марину этот врач-венеролог, стоявший однозначно за, как он выразился, «регламентированность» проституции.

– И чем вы руководствуетесь, высказываясь за это? – довольно нервно спросила ведущая. – Ведь это же…

Ее перебил запальчивый противник абортов:

– Проституция означает в переводе с латинского «позорю», «бесчещу». Думаю, смысл этих слов не нуждается в объяснении?

– Да, не нуждается, благодарю вас, – со степенной ленцой кивнул врач. – Гм… Так вот, почему я высказываюсь так твердо за регламентированность. Во-первых, с позиции врача. – Говорил он не спеша и уверенно, словно диктовал медсестре диагноз опасной, но хорошо изученной им болезни. – Нам, медикам, будет куда проще выявлять заболевших сифилисом, гонореей, иммунодефицитом, когда проститутки будут учтены, собраны в определенных… гм… местах. Будут находиться под надзором государства и соответственно – медицинских учреждений. В этом случае, думаю, все согласятся, куда легче проводить профилактические мероприятия. А… гм… во-вторых, просто с позиции человека, человека мужского пола… – Венеролог пожевал губами, покачался на стуле. – Я наблюдал этих несчастных, заболевших мужчин, решивших, нередко первый раз в жизни, развлечься таким образом, испытать себя… Поверьте, в большинстве своем это совершенно нормальные, достойные люди…

– Это не нормальные люди! – вскричал противник абортов. – Тот, кто встал на путь блуда, не может считаться нормальным человеком. Совершающий блуд – совершает убийство! Отсюда и брошенные, беспризорные дети, отсюда и эта устрашающая статистика абортов…

– Пока женщина будет неравноправна с мужчиной, – в свою очередь перебила его доцентша, – проституция будет существовать и прогрессировать. Проституция почти всегда является последней возможностью для женщины добыть средства к существованию. У многих просто нет иного пути. И далеко не всегда речь идет только о куске хлеба…

Не выдержав, Марина Стрельцова тоже ввязалась в спор:

– Но есть же нравственные критерии, есть же нормы морали!

– Какая может быть мораль, – в ухмылке скривила свое холеное мышиное личико доцентша, – когда речь идет о материальных благах? Дайте всем людям интересную и, главное, высокооплачиваемую работу, защитите их права… Но ведь это утопия.

– Давайте оставим экономические проблемы правительству. Решить их не в наших силах, – приходя в себя, остывая, предложила-приказала ведущая. – Тем более мне сообщают, что есть телефонный звонок. Говорите, пожалуйста!

– Добрый день! – раздалось бодрое приветствие. Мужчина.

– Здравствуйте, представьтесь, если можно.

– Мо-ожно. Павел, предприниматель, – ответил голос. – Я как раз из числа тех блудящих, кто пользуется услугами представительниц горизонтальной профессии.

– Очень интересно, – вставила чуть брезгливым тоном Марина Стрельцова.

– И вот я хочу сказать: необходимо организовывать публичные дома. Я читал «Яму» писателя Куприна. Вот тогда все как было удобно – дома для богатых, для средних, для остальных. Это нужно восстанавливать. Когда на улице… очень всё неудобно… Да и смотрите, как сейчас это происходит: сутенерша берет деньги с клиента, девчонку сажают в машину, увозят, и черт знает что с ней дальше произойти может. Любой беспредел. Так вот мое мнение: надо цивилизованные формы этому всему придать. Я за легализацию обеими руками.

– Мы вас поняли, спасибо за звонок, – сухо поблагодарила ведущая и посмотрела в объектив камеры. – Вот еще одна позиция. Надеюсь, ее разделяет меньшинство наших граждан.

– Я тоже очень надеюсь! Верю! – подтвердил противник абортов, оглаживая, как после драки, свою пышную бороду.

– Сейчас мы посмотрим запись, она из родильного дома, где ждут появления на свет своих детей проститутки, а затем поговорим с ребятами из видео-объединения «Студия А». Напомню, что фрагменты их фильмов иллюстрируют нашу программу. Итак, сюжет.

Во время сюжетов и рекламных пауз спор в студии затихал. Гости сидели нахохлившиеся, хмурые, глядя в мониторы. Начальник отдела совсем сник – после своего доклада не вставил больше ни одной фразы. Учительница выступила коротко и сбивчиво, сказав, что самое ужасное в том, что девочек и вообще молодежь с раннего возраста настраивают на мысль, что главное их богатство – юность, и нужно успеть ею воспользоваться, подороже себя продать; еще – что полным ходом идет романтизация бандитизма, проституции, тюремного фольклора, и это угрожает катастрофой нашему генофонду… После этой речи она умолкла и с изумлением слушала рассуждения врача, доцентши; она, кажется, порывалась, но никак не решалась вступить с ними в спор… Парни из «Студии А», в пестрых футболках и с серьгами в ушах, сдержанно волновались, ерзали на своих местах, ожидая очереди говорить.

3