Девиант

— Когда ночь накрывает город, рассыпая золотистые звезды, когда ты находишься наедине с собой, ты прикасаешься к своей киске, ласкаешь свой жаждущий клитор пальцами. Я тот, для кого ты становишься влажной. И все это время ты гадаешь, каково это было бы чувствовать, что я обладаю тобой, что бы я сделал с тобой, если бы ты принадлежала мне. В какой позе и сколько раз я бы сделал тебя своей, как бы мой член заполнял твою маленькую киску или проскальзывал меду твоих губ. Поэтому вот мой последний вопрос, Слоан. Достаточно ли ты смелая, чтобы признать это желание? Достаточно ли ты смелая, чтобы признать, как сильно ты хочешь это выяснить?

Я чувствую себя так, будто каждая частичка моей души выставлена на показ. У меня сложилось стойкое ощущение, как будто Зет нащупал тонкие струнки моего разума и с ловкостью виртуоза играл на них, считывая мои самые сокровенные мысли и желания. Я точно уверена, что он не мог знать таких вещей обо мне, но он рассказал их с такой поразительной убедительностью, что я точно поняла: для него мои мысли, как открытая книга. И самое обидное, что так и есть. Все что он сказал, правда. Бл*дь. Я прикрываю судорожно глаза, пытаясь восстановить дыхание, невзирая на состояние панической атаки. Моя паника вызвана из-за нависающего надо мной гавнюка. Добавьте к этому его сексуальность и язвительность, и все это завернуто в обжигающе горячее татуированное тело.

— Я... я не хочу этого, Зет, — мямлю я.

Если он и испытывает чувство огорчения, то не подает мне и виду. Он отстраняется от меня, садится, предоставляя мне некоторое личное пространство.

— Достаточно честно. Ну что ж, это был достаточно приятный визит, но, Слоан, время подошло к концу.

Я сажусь, наблюдая за его действиями. Он очень серьезен. И действительно намерен меня отпустить. Я не спеша свешиваю ноги с кровати, заранее пребывая в напряженном состоянии, но лишь оттого, что это может быть какой-либо из его уловок. Он в свою очередь тоже поднимается с кровати, набрасывает рубашку, продевая руки в рукава, но оставляя ее расстегнутой. Затем он берет свои запонки с какого-то предмета мебели, как ранее мне казалось это стул с высокой спинкой. Весь его вид: татуировки, лицо, распахнутая рубашка — все это отражает хищные и сексуальные повадки, движения. И это все не напускное. Он тот, кто он есть, это его суть.

— Ну и? — вопросительно протягивает он.

— А... а что... — я не могу себя принудить произнести четко слова.

Я ненавижу, что даже в мыслях я не могу их озвучить как надо, поэтому выдыхаю и скороговоркой выпаливаю слова:

— А что ты собираешься делать, когда я уйду?

Зет подходит обратно к кровати и становится напротив меня. Мои глаза впитывают с остервенелой жадностью его рельефные кубики пресса. Какого черта у мужчин такие идеальные мышцы пресса? Он поднимает большую ладонь и сгибает указательный палец, приподнимая мой подбородок, так что мои глаза встречаются с его.

— Когда ты уйдешь, я выйду из этой комнаты, выпью немного шампанского и собираюсь найти ту, кто захочет поиграть со мной.

— Поиграть?

— Да, именно так. И не в какие-то гребаные шахматы. Я найду ту, которая захочет быть оттраханой до такой степени, что не сможет стоять. Найду ту, которая позволит мне скользнуть языком в ее узенькую киску. Ту, кто позволит мне попробовать ее сладость. Ту, кто позволит мне связать ее и напугать до чертиков. Я найду ту, кому это будет по душе. Я думал, что сегодня это будешь ты, но ошибся.

Я сглатываю нервный комок. И опять сглатываю. Мое горло чувствуется обожженным и сухим, будто я вдохнула раскаленный воздух Сахары. Мне следует поторапливаться и уносить отсюда свою задницу, пока я не совершила чего-нибудь, откровенно говоря, тупого. Я настолько быстро поднимаюсь на ноги, что Зету приходится отступить, чтобы я не сбила его с ног.

— Мне... мне на работу завтра утром. Я... — продолжаю оправдываться я, когда спешно направляюсь к двери, борясь... с чем? С голосом здравого рассудка, который принуждает меня уйти отсюда.

— Гм, — издает звук сомнения.

Его тело покрывают бледно-желтые отблески света, когда я разворачиваюсь, чтобы посмотреть на него.

— Мне кажется, ты что-то забыла.

Он нагибается и поднимает мою медицинскую сумку, протягивая ее мне. Он усмехается, когда видит выражение на моем лице.

— Ты знаешь, если ты хочешь, то можешь остаться. Тебе не нужно что-то говорить мне. И это никак не сделает тебя слабой в моих глазах. Наоборот это сделает тебя сильнее.

Я подхожу к нему, смотря ему в глаза. Я не могу... Просто не могу сделать этого. Я не такой человек. А какой я вообще человек? Я ведь даже не знаю, какая я на самом деле. Он все еще держит мою сумку за ручку, приподнимая бровь, он добавляет:

— Ну и что ты решила? Хочешь сумку или хочешь меня?