Девиантное царство (ЛП)

Они чертовски болят после того, как я так долго была привязана, и я морщусь, когда оборачиваю их вокруг передней части своего тела.

Тот, кто только что освободил меня, обходит меня спереди и касается пальцами моего уха, заставляя меня отшатнуться от его прикосновения.

— Я могу оставить это на тебе, если хочешь, — бормочет он, его голос такой глубокий, что меня пронзает сильная волна страха.

Поднимая свою руку, я убираю ткань с лица и немедленно ищу его в темной комнате.

Когда мой взгляд падает на балаклаву, которую он носит, я едва могу сдержать свой разочарованный смех.

— Ты на самом деле серьезно? — Я шиплю. — Ты так боишься меня, что чувствуешь необходимость прятать свое лицо?

— Я не боюсь тебя, принцесса, — огрызается он, явно не впечатленный моим комментарием.

— Это может быть ошибкой. Но это также означает, что вы либо боитесь моего отца, либо моего мужа. Или, может быть, и то, и другое.

Он останавливается перед открытой дверью, свет из того, что находится за пределами этой комнаты, льется ему за спину, когда он качает головой, поднимает руку и потирает затылок. От этого движения его рубашка задирается, и я бросаю очень быстрый взгляд на покрытый чернилами участок кожи, который она обнажает.

— Я никого не боюсь, принцесса.

— Верно. Конечно, нет, — бормочу я. — Вот почему ты чувствуешь необходимость похитить меня и спрятать здесь.

Он опускается передо мной на корточки и, протянув руку, берет меня за волосы, прежде чем я успеваю пошевелиться. Откидывая мою голову назад и посылая стреляющую боль по моей и без того больной шее, он смотрит прямо мне в глаза.

— Следи за своим языком, соплячка. Это доставит тебе еще больше неприятностей, чем ты уже вляпалась.

— Ничего нового, — съязвила я, прежде чем вздрогнуть, когда его хватка на мне усилилась. Я вижу только его глаза и губы, но они оба твердые, от него исходит гнев. — Что я тебе когда-либо сделала? — Спрашиваю я, придавая своему тону легкость.

— Ничего личного, принцесса.

— Как я и думала. Ты просто выполняешь приказы, да? И что же вам было велено сделать? Прийти сюда и немного меня испортить? Напугать меня? Причинить мне боль? Какова здесь конечная цель? Ты собираешься отправить меня обратно к папочке, сломленной и в синяках, чтобы доказать свою правоту? Вы работаете на моего дедушку? Или, может быть, вам нужны мой муж и мой тесть. Если это так, то мне, вероятно, следует сказать тебе, что Тео не будет интересно то, что ты со мной сделаешь. Он ненавидит меня.

Он хихикает, как будто не верит мне. Что угодно. Этот засранец может думать, что хочет.

Я все еще даже не уверена, что Тео не стоит за всем этим.

Мое сердце болит, а желудок сжимается от голода.

Я понятия не имею, который час, как долго я здесь нахожусь и когда в последний раз ела или хотя бы пила.

— Мне нужно в туалет, — говорю я парню.

Ухмылка растягивает его губы, когда он отпускает меня, грубо отбрасывая назад к стене. Мое плечо ударяется о неумолимый бетон, но я отказываюсь реагировать, каким-либо образом показывать ему, что он причиняет мне боль.

— Оглянись вокруг, принцесса. В вашем замке есть все, что вам может понадобиться. И если ты что-то пропустила, — процедил он сквозь зубы, крепко сжимая мой подбородок, — не утруждай себя звонком. Мы не придем.

Когда на этот раз он отпускает меня, я лечу на пол, едва успевая удержаться, прежде чем моя щека ударяется о грязный серый бетон.

— Придурок, — бормочу я, когда он уходит, прежде чем захлопнуть дверь и снова оставить меня почти в полной темноте.

Сквозь щели в двери проникает немного света, и через несколько минут мои глаза привыкают настолько, что я могу разглядеть туалет в углу — и, что более важно, поднос рядом с дверью. Я не вижу, что на тарелке — похоже на горку каши, — но там есть стакан воды, и я глотаю, потому что мое пересохшее горло отчаянно нуждается в ней.

Игнорируя желание пописать, я подползаю к стакану и выпиваю теплую воду в рекордно короткие сроки, прежде чем уставиться на стакан, желая, чтобы там было еще.

Мой взгляд скользит по тарелке, на которой, как я теперь знаю, лежит сухой, вероятно, старый хлеб, и мой желудок снова сжимается.

Я, блядь, знала, что это было слишком хорошо, чтобы быть правдой, когда папа сказал, что все будет хорошо.

Я знала, что все просто так не уляжется и не позволит мне вернуться к нормальной жизни. Я поражена, что он тоже в это поверил.

Или, может быть, он этого не делал, но знал, что это произойдет.

Может быть, он прямо за пределами этого здания, ждет возможности ворваться внутрь, чтобы вернуть меня.

Может быть, они с Крузом спланировали это. Тео тоже.

Прислонившись спиной к стене, я отбрасываю эти мысли прочь. Нет смысла пытаться придумать какую-то глупую идею о том, что они прямо за углом и планируют мой тщательно продуманный побег.

Временами моя жизнь может казаться гребаным фильмом. Было бы легко увлечься всем этим волнением. Но реальность такова, что Тео может быть мертв за своим рулем, и никто больше не знает, что что-то вообще происходит. Что меня похитили.