Девиантное царство

— О Боже, — смеюсь я, весь гнев и предательство, которые нахлынули на меня при мысли о том, что он был с кем-то другим, немедленно исчезли.

— Я едва прикасался к себе. Но наблюдая за тобой… Черт, детка. Ты так сильно была нужна мне, — стонет он, как будто ему все еще больно из-за всего этого.

— Итак… что ты собираешься с этим делать? — Я издеваюсь, когда он срывает с меня трусики, полностью обнажая меня, когда мои ноги обвиваются вокруг его спины. Усиливая хватку, я притягиваю его к себе.

— Хмм… У меня есть несколько идей.

Он снова внутри меня, прежде чем я успеваю моргнуть, и все мои опасения по поводу его честности превращаются в ничто, когда я позволяю ему доказывать, что каждое слово, сказанное им мне сегодня вечером, — правда, каждым своим действием, прикосновением, снова и снова.

24 ТЕО

С того момента, как мы наконец поддались усталости прошлой ночью, я притянул обнаженное тело Эмми прямо к себе, крепко обнял ее, опасаясь, что она может выскользнуть, как только я ее отпущу, и заснул с более чем удовлетворенной и счастливой улыбкой на лице.

Эта девушка. Эта чертова девчонка.

Она — все, чего я никогда не хотел, но все, что я никогда не знал, что мне нужно.

Я уверен, что никогда не забуду ее на четвереньках на кровати с моим именем, напечатанным на ее заднице.

Впервые с тех пор, как она в последний раз была в моей постели, я заснул почти мгновенно и оставался таким до утра. Я, вероятно, остался бы еще дольше, если бы меня внезапно не разбудил более чем сильный шлепок по груди, прежде чем Эмми попыталась выпрыгнуть из кровати.

— Пока нет, — сонно бормочу я. — Я не готов тебя отпустить.

— Это мило, — говорит она, хотя жесткость в ее тоне заставляет меня наконец открыть глаза. — Но у нас проблема… возможно… Я не знаю.

Ее слова в мгновение ока заставляют меня насторожиться, и я приподнимаюсь на локте и смотрю на нее.

На секунду я опешил от того, как чертовски красиво она выглядит.

Ее волосы в беспорядке, и остатки вчерашнего макияжа все еще остаются на ее лице вместе с более чем подходящим количеством отметин от щетины на моей челюсти, а ее губы припухли, отправляя мой разум прямо в канаву, когда я вспоминаю, как она обхватила ими мой член в какой-то момент прошлой ночью.

Ее бровь приподнимается, когда она понимает, что я игнорирую ее проблему в пользу проверки ее.

— Что? — спорю я. — Моя жена выглядит чертовски сексуально утром.

— Во-первых, это вряд ли утро, уже почти обеденное время. — Мои брови взлетают вверх, когда я узнаю это. Я не часто просыпаюсь позже семи. Обычно мое тело более чем готово отправиться в спортзал и начать день. Очевидно, что трахать свою жену до рассвета — это не только то, что совпадает с моим жестким графиком. — А во-вторых, посмотри.

Она сует мне в руку свой телефон, и мне приходится пару раз моргнуть, чтобы сфокусировать взгляд.

Гангстер из поместья Ловелл найден мертвым.

— Срань господня.

На лбу Эмми появились тревожные морщинки, когда я снова смотрю на нее.

— Что случилось? Луис был пиздой. Не могу сказать, что он этого не заслужил.

— Это правда. Этот придурок годами пытался вторгнуться на нашу территорию со своими менее чем звездными продуктами, пытаясь подорвать нас, нарушить правила и вообще сделать из себя гребаную занозу в заднице. Его отец умер при более чем подозрительных обстоятельствах несколько лет назад, и комплекс превосходства Луиса взял верх. Он управляет делами в этом поместье, как чертов диктатор. Неудивительно, что это такая адская дыра.

Откидывая волосы с лица, Эмми смотрит мне в глаза, позволяя мне увидеть, в каких муках она сейчас находится.

— Я… Да, ты прав. Он придурок. Но… Не знаю, просто у меня плохое предчувствие по этому поводу.

Я полностью сажусь, откидываюсь назад, чтобы опереться на спинку кровати, и притягиваю Эмми к себе, позволяя ей укрыть нас одеялом.

— Ты думаешь, это связано с твоей мамой?

— Я не знаю. Возможно, я слишком много думаю. Я уверена, что есть миллион и один человек, которые хотели бы его смерти. Возможно, я просто параноик после того, как он забрал меня.

Обнимая ее крепче, я целую ее в висок, поскольку образы того дня продолжают преследовать меня.

— Прости, что я позволил тебе…

— Нет, Тео, — говорит она, прижимая ладонь к моей груди и забираясь ко мне на колени.

Простыни падают с ее тела, когда она садится на меня верхом и берет мое лицо в свои руки.

— Это была не твоя вина. Они сбили нас с дороги. Ты мало что мог сделать.

— Я должен был взять ситуацию под контроль, и я не должен был, блядь, терять сознание, чтобы они могли забрать тебя.

— Это не твоя вина, — повторяет она, когда чувство вины начинает разъедать меня изнутри, разрывая на части кусочек за кусочком. — И теперь это в прошлом. Мы ничего не можем с этим поделать. Это просто еще один кусочек в нашей слегка разбитой головоломке о том, как мы сюда попали.

— Мы не сломлены, детка, — мягко говорю я.

Она улыбается мне, сочувствие сочится из нее. — Тогда, может быть, немного помятые? — Предполагает она.