Девиантный Король (ЛП)

Наш дом расположен в уютном районе для представителей высшего среднего класса. Он двухэтажный, и в нем больше комнат, чем нам необходимо. Мы втроем сделали все возможное, чтобы это место было, как можно более уютное. Посадили апельсиновое дерево. Несколько роз. Мы с дядей занимались садоводством — но в последнее время у него нет на это времени.

Мои движения онемели, когда я набираю код и вхожу внутрь.

Дизайн интерьера был тщательно подобран тетей Блэр. Несмотря на минимализм, он стильный и современный. В гостиной зоне стоят темно-синие и бежевые диваны. Книжные полки также темно-синие с оттенком силы, которая олицетворяет не только альфа-персонажа дяди Джексона, но и тетю Блэр.

Не потрудившись открыть высокие французские окна, я волочу онемевшие ноги наверх. Тетя и дядя не появятся здесь до поздней ночи. Чем быстрее расширяется их компания, тем меньше я их вижу.

Иногда они проводят ночи напролет будь то в офисе своей компании или дома.

Иногда один из них возвращается, чтобы провести ночь дома, но в большинстве случаев они этого не делают.

Мне скоро исполнится восемнадцать, и я всегда вела себя ответственно, так что прекрасно остаюсь одна.

В глубине души я знаю, что им не нравится оставлять меня одну — особенно тете Блэр. Когда я одна или с Ким, она звонит тысячу раз — даже в безопасном районе и с системой сигнализации.

Боже. Не могу поверить, что сбежала из школы.

Я просто не смогла бы сидеть в одном классе с Эйденом и притворяться, что со мной все в порядке.

В течение двух лет я гордилась тем, что хожу по коридорам с высоко поднятой головой, независимо от того, что говорили или делали со мной приспешники. Сегодня было слишком грубо.

Слишком извращенно.

Просто слишком.

Стальная воля, которую, как мне казалось, я разрушила за считанные минуты.

Я всегда слышала о переломных моментах у людей, но находилась в бреду, чтобы думать, что меня это обошло.

Я открыла это на собственном горьком опыте.

У меня перехватывает дыхание, когда я вхожу в свою комнату.

В мое убежище.

Я всегда шутила с тетей и дядей, называя это своим королевством.

Уютный декор выполнен в пастельных розовых и черных тонах. У меня есть собственная библиотека, заполненная книгами по психологии и китайской войне, расположенными в алфавитном порядке. Компакт-диски свисают с потолка, как занавеска, отделяя мою кровать от письменного стола.

На стене напротив кровати висят два огромных плаката с моими любимыми группами: Coldplay и Bastille.

Я роняю рюкзак на пол и нажимаю кнопку воспроизведения на своем Айпаде. Hipnotised — Coldplay заполняет пространство.

Слезы наворачиваются на глаза, когда я снимаю промокшую одежду и захожу в ванную.

У меня чешутся руки. Необходимость смыть с них грязь наполняет навязчивой идеей.

Я останавливаюсь у раковины и мою, скребу и потираю руки, пока они не становятся ярко-красными.

Поднимая глаза к зеркалу, мои губы приоткрываются.

Это я. Колдовские, белокурые волосы. Детские голубые глаза. Но в то же время нет.

Внутри пустота.

Какое-то... оцепенение.

Я уже собираюсь пойти в душ, когда что-то еще останавливает меня.

Мой шрам.

Его окружают несколько сердитых красных отметин. Этот ненормальный оставил долбаные засосы вокруг моего шрама?

Что, черт возьми, происходит в его неполноценном мозгу?

Я отрываю взгляд от зеркала и принимаю самый долгий, самый обжигающий душ в истории.

Когда я возвращаюсь в комнату, песня меняется на Good Grief — Bastille. Я позволяю музыке плыть вокруг, когда забираюсь в постель, все еще в полотенце, и закрываю глаза.

Я борюсь со слезами и проигрываю.

Вздрагивая, я просыпаюсь.

Мои волосы прилипли к лицу сбоку от пота.

Жар душит тело, а грудь сжимается под полотенцем.

И это еще не все.

О, Боже.

Моя рука у меня между ног, и я...влажная.

Я отдергиваю руку, будто меня поймали на воровстве.

Я даже не помню сон, так что, черт возьми, должна означать эта реакция?

Мое окружение возвращается в фокус. Мягкий свет от лампы. Музыка, которую я оставила включенной. Припев песни Grip — Bastille проникает глубоко в меня. Что-то о том, как дьявол схватил его за руку и потащил в ночь.

Неоновые красные цифры на тумбочке показывают семь вечера.

Я соскальзываю с кровати, желая, чтобы температура моего тела вернулась в норму.

Глубоко вздохнув, надеваю пижамные шорты и футболку, собираю волосы в пучок и сажусь за стол.

Мой первый день в выпускном классе начался с катастрофы, но ничто не заберёт у меня Кембридж.

Я достаю свои книги и задания, организованные по методу Эйзинхауэра, и погружаюсь в них.

В течение тридцати минут мой разум настроен на учебу. Затем я начинаю отключаться.

Ручка задевает нижнюю губу, когда мысли по спирали направляются в противоположном направлении.

Даже когда я хочу забыть, у моего тела своя собственная память. Мое тело все еще помнит, как Эйден обнимал меня. Как он стал твёрдым из-за моей борьбы.

Глаза все еще помнят ту тёмную, бездонную пустоту и пренебрежение.

Если бы я не заплакала, что бы он предпринял?

При этой мысли меня пробирает дрожь.