«Девианты»

На следующее утро Яблонская вызвала Серову к себе.

– Прикинь, Антоша прислал мне по факсу заявление об увольнении, – объявила она. – Вот хитрец! Понимает, что я зафиксировала бы неявку на работу, и выкинула бы его по статье, за прогул. А теперь фиг что сделаешь. Факс прислан в восемь утра, еще до начала рабочего дня. Не прикопаешься. Представляешь, он уже в Москве!

– В Москве? – сдержанно удивилась Светлана. – Отпусти его, не ищи и не преследуй. Тебе же легче будет.

– Легче? – Яблонская смотрела на нее непонимающе. – Свет, я тебя не узнаю в последнее время…

– Он же ясно написал вчера на форуме, что не хотел тебе плохого, – продолжила Серова. – И эту игру затеял для твоего же блага…

– Для моего блага?! Люди, которые пекутся о моем благе, не говорят мне гадостей, не оскорбляют, не цепляются к каждому моему слову, чтобы раздуть очередной скандал… И уж всяко они не объявляют в сети конкурс на тему, кто больше вспомнит прегрешений Яблонской!

– Да? А что они делают? – впервые за три года повысила голос Серова. – Поют тебе дифирамбы, когда у самих в душе все чернеет от злобы? Носят тебе информацию и тут же за глаза называют тебя ограниченной и бездарной? Их ты считаешь настоящими друзьями? Значит, тебе больше по душе лицемерие Крикуненко, чем искренность Антона?

– Я и не говорю о Крикуненко, – сбавила обороты Яна. – Есть же по-настоящему преданные люди… Олег… ты…

– Олег просто любит тебя безумно, поэтому и видит в тебе одно хорошее.

– А ты, Свет? Мне казалось, ты тоже поддерживаешь меня во всем. Если бы ты меня втайне ненавидела, то это бы как-то проявилось… не могло не проявиться! Ты бы настраивала против меня коллектив… так, как это делал Кузьмин.

– Настраивать то, что и так настроено? – усмехнулась Серова. – Неужели ты думаешь, что революция возникла потому, что был недоволен один Кузьмин? Нет, Ян, протест становится возможным, когда недовольно большинство. Антон же, как самый совестливый и безбашенный, просто встал во главе этого…

– Свет, ты ли это? – Яблонская смотрела на нее широко открытыми глазами. – Что случилось? Почему ты раньше никогда не говорила мне ничего подобного?

– Потому что знала, что это бес-по-лез-но, – отчеканила Серова. – Вспомни, как я пыталась убедить тебя в том, что Антон написал первополосный текст по скандалу в пединституте. Ты ко мне прислушалась? А насчет Кориковой я тебя просила, помнишь? И таких примеров масса. Но ты словно не слышала ничего. Какой смысл распинаться, когда для тебя имеет значение только собственное мнение?

– Значит, ты все это время врала мне, – как бы сама с собой говорила Яна. – Делала вид, что со мной, а сама была против.

– И только поэтому мы сработались! За год до того, как позвать меня, ты сменила троих замов. О чем это говорит?

– О чем – о чем? Об их лени и непрофессионализме! – выпалила Яблонская.

– Понятно. Значит, к себе вопросов по-прежнему не возникает?

– По-твоему, я должна была разрешить Полторацкой ходить днем в автошколу!