Девианты

— Не на сто процентов. Но некоторые паззлы в голове сложились. Они ищут, кто слил Папику текст Светлова. На форуме-то читала, что пишут? Оказывается, Светлов отшельника не только Папику, но и Яблонской прислал. Но наша Яна почему-то считает, что Папику текст переправил не автор, а кто-то из наших.

— Паранойя в классическом проявлении! — фыркнула Рыкова и плеснула в кружку еще мартини. — А баба Анжела что за комедию ломает? Светлов типа ее любовник?

— Зин, лично я считаю все заявления Крикуненко о дружбе со Светловым климактерическим бредом. Терзают меня смутные сомненья, что она не то, что словом с ним за всю жизнь не перемолвилась, но даже понятия не имеет, как он выглядит.

— Во-во. Тогда зачем ей эти показательные выступления?

— А вот это мне самой ужас как интересно…

* * *

В понедельник Серова пришла на работу на час раньше. Близился конец месяца, и ей надо было просмотреть и свести воедино творческие планы, сданные журналистами. Повычеркивать банальные, избитые и просто глупые темы, добавить свежих и актуальных. Причем, таковыми она считала не только те, что рождались в голове у нее или Яблонской. Часто во время дружеского трепа коллеги высказывали интересные задумки. Ни одна их этих идей, брошенных, казалось бы, в воздух, не ускользала от внимания Светланы. Она тут же брала ее на карандаш, и где-нибудь через полтора месяца, как бы походя, говорила той же Рыковой:

— Зин, помнишь, у тебя была классная мысль — сделать расследование о том, как нас разводят на бабки в салонах красоты? У тебя в каком состоянии текст?

Конечно, Рыкова хлопала глазами и мычала что-то невразумительное, но в коллективе складывалось правильное впечатление, что редакторами никто не забыт и ничто не забыто. Поэтому, когда какой-нибудь Ростунов заводил монолог на тему, что он увяз в мелкотемье, что из-за вала заданий ему некогда ваять эпические нетленки, Серова тут же говорила:

— Леш, у тебя тут интересная тема была. Ты хотел с контрактниками разобраться, что у них там творится в частях. Ну что, нашел уже кого-нибудь? Набрал историй? Ты понимаешь, надеюсь, что к военкому надо идти не с голыми эмоциями…

— И когда мне прикажете собирать эти истории? — тут же воспалялся Ростунов. — Вы с Кудряшовым и Яблонской загоняли меня по новостям. То мэр какую-нибудь дурь постановил, то пожар, то труп, то понос, то золотуха — и везде нужен Ростунов! А дали бы мне хоть один свободный денек, я бы вам такое притащил!

— Хорошо, я поговорю с Яной, — спокойно отвечала Серова, хотя прекрасно знала: ничего этот свободный денек не переменит. Сколько было этих свободных деньков, после которых все возвращались в редакцию еще злее и неудовлетвореннее, чем прежде.

Как-то Серова увидела, что Колчина с интересом листает «Русский репортер». Поймав на себе взгляд начальницы, Юля сказала:

— Я бы могла писать не хуже.

— В чем же дело? — тут же доброжелательно, но твердо спросила ее Светлана. — Почему не пишешь? Уверяю тебя, редактора будут только за.

— Да когда, Светлан, писать-то? — и Колчина начала скучно перечислять свои сегодняшние задания, которых и на самом деле было много.

— Да, Юль, мы все перегружены. Но если хочешь подняться над суетой, придется приложить большее усилие, чем обычно. Не успеваешь в рабочее время — пиши в выходные. Не хочешь в выходные — приди на два часа пораньше на работу.

— Ага, а спать когда?

— На том свете отоспимся, — улыбнулась Серова.

Такие разговоры в редакции заходили частенько. Многие журналисты мучились из-за нереализованности, но Серова про себя отмечала: это все только на словах. Проторчать вечер в кафешке или бесцельно пропинать время в выходные — тут ни у кого мук не возникало. И о великом призвании как-то разом забывалось. Но с каждой отработанной неделей и с каждыми впустую потраченными часами досуга недовольство собой нарастало как снежный ком…

Перебирая листки с творческими планами, Светлана одновременно нашупывала ступней под столом свои мокасины. И вдруг вскрикнула от боли.

— Что там такое? — Серова извлекла из-под стола туфлю и потрясла ее. На ладонь ей выкатилась кнопка — обычная канцелярская кнопка. Именно она и уколола Светлану, когда та попыталась влезть ногой в мокасину.

Интересно, как она сюда попала? Серова глянула кругом. На ее столе коробки с кнопками не было — они ей были без надобности. На соседнем, кориковском, столе стояла только упаковка с цветными скрепками. Светлана обошла рабочие места всех коллег, но в ее поле зрения не попало ни одной коробки с кнопками.

— Привет, Светлан! Что как рано? — в корреспондентскую вошла Корикова — как всегда, без макияжа и в джинсах.

— Представляешь, у меня в туфлю откуда-то кнопка закатилась. Я стала переобуваться и так укололась!

— Закатилась, говоришь? — через пару секунд переспросила Корикова. — Ты уверена, что ее не положили туда специально?

— Ну уж! — Серовой такая мысль, похоже, даже не приходила в голову. — Цель-то какая? Вроде не первое апреля.

— А при чем тут первое апреля? Наверно, кто-то тебя не любит — вот и все.

— Да кто? Ума не приложу. У меня со всеми такие хорошие отношения…