Девять

Ещё ночью Барона разбудили охранники (он распорядился, чтобы при определённых обстоятельствах его потревожили). У Фили были выколоты глаза. В изголовье у него лежал тот самый туз червей с загнутым левым углом. Дверь в палату была закрыта (ключ у старшего), окна – тоже. Охранявшие палату следили друг за другом, а за ними за всеми следила камера. За камерой тоже было кому следить.

Наутро тела без ведома Васи Сахара были эксгумированы и исчезли в неизвестном направлении. Может, вверх; может, вниз. Может, ещё куда.

Вася потерял свою ответственную должность. И, разумеется, исчез. Бесследно. Сержант догадывался, на что он шёл, когда соглашался на эту непыльную работу, за которую ему платили как премьер-министру какой-нибудь коррупционной державы – так, что он построил коттеджи в городе двум своим сыновьям. Поговаривают, что Вася лежит в том самом месте, где так и не угомонился сгинувший Щелкунчик. С другой стороны, ходит слух, что он подался в Молдавию, на родину предков. Слухи, контрслухи – это вполне в духе ДН ПП.

Последнее, что слышали от Васи Сахара (правда, этих людей так никто и не видел), были слова, которые он произносил, дивясь их смыслу:

– Филипп, он, правда, был старше за меня на два года, говорил: «В Плутоне нет ни одного живого и здорового человека. Ни одного! Попомни моё слово. Вот чтобы у меня язык отсох и глаза ослепли». Сум, су-ум…

Можно не сомневаться, что при этом Вася сначала перекрестился, а потом отёр свои усы.

Не помогло».

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ.

3

3.1.

У Алисы были рыжие глаза. Верите? Неправдоподобно?

Ладно, вру. Зеленые – больше устраивает?

На самом деле глаза были черт-знает-какие, практически – русые. Понимаю, что все на свете должно быть определенно, в том числе цвет глаз, но что поделаешь, если реальность срамит наши ожидания. Тем хуже для реальности?

Тогда вам лучше взять в руки другой роман. Я же ни на буковку не отойду от истины. Излагаю все так, как было. Знаю, что неправдоподобно, но так было.

И ещё запомните, пожалуйста, на всю жизнь. Если я, духовный аристократ, говорю «так было», значит, так оно и было. Если бы вы оказались одинаковой со мной породы, вы бы никогда не унизились до требования «предъявите доказательства». Вы бы знали: духовный аристократ органически не способен врать в делах чести. Вы бы знали: не верить мне – значит, унизить себя.

Этот кодекс чести кажется утопическим; на самом деле это единственная духовная реальность.