Девять дней, которые потрясли мир

Честно говоря, даже просто смотреть на человека в берете холодно. Но они улыбаются в камеру. А руководителю похода, судя по снимкам, становится все грустнее.

Возможно, это только фантазии автора, но что-то мешает мне верить в натужное веселье, в показные улыбки, зато сразу верится в напряженность Дятлова, символически стоящего с экспонометром (кто-то еще помнит, что это такое?)

Но самое важное событие в этот день — примирение Зины и Дорошенко. Тем более, что у Юрия сегодня день рождения — 21 год. Судя по всему, у них, наконец, состоялось выяснение отношений, и что особенно важно — при совместной пилке дров. Двуручная пила она сближает.

Обратили внимание, что они втроем ждут остальных, очевидно безнадежно отставших. Кто ждет? Зина, Рустик и — конечно же, Юрка. То ли они самые сильные ребята в группе, то ли остальные ослабли, расслабились (сколько раз мы говорим это слово — «расслабились»). Это уже не группа друзей-единомышленников, похоже, что там уже каждый сам по себе.

Зато Дорошенко снова «Юрка», снова свой, снова его можно так называть в личном дневнике. И конечно странное на первый взгляд выражение «повеса» так «повеса». Именно так. В кавычках. Почему повеса-то? Из-за того, что ушел к другой девушке? Возможно. А еще и из-за песни:

В стране далёкой юга,
Где не бушует вьюга,
Жил-был красавец,
Джон Грэй, ковбоец,
Джон Грэй — силач-повеса,
Ростом был с Геркулеса,
Храбрый, как Дон-Кихот.
Рита и крошка Нэлли
Пленить его сумели,
Часто он клялся
В любви обеим,
Часто порой вечерней
Он танцевал в таверне
Танго или фокстрот.

Справка: «Джон Грей» — первый советский фокстрот, в 1924 году издан М. Блантером с текстом Владимира Масса, а позже — с идеологически выдержанным текстом Константина Подревского. На пластинку записан в Москве в 1926 году. Послужил основой дворовой песни о Джоне Грее из страны далекой юга. Вот эту дворовую песню мы тут и имеем.

Конечно Юра Дорошенко в глазах Зины Колмогоровой казался эдаким «ковбойцем», храбрым как Дон-Кихот. «Повеса так повеса» — ну правда же, звучит ласково, так же как «дурачок» вместо «дурак». Так что тут явно выяснялись отношения, явно! И хождение за ручку «с другой девчонкой» было прощено. Повеса же, что с него взять! Зато дрова он пилит не с ней, а со мной — так, мне кажется, думала Зина.

А вот Юрий Юдин резкое отрицал подобную постановку вопроса, он и слышать не хотел о камбэке Дорошенко и Колмогоровой:

31. Правда ли, что у Зины и Юры Дорошенко в походе опять «вспыхнули чувства», что они уединялись в том походе вдвоем, т. е. старались находиться вместе и дежурить вместе?

— Это все чушь! А дежурила Зина с Рустиком Слободиным.

32. Замечали ли Вы, что Игорь был неравнодушен к Зине?

— К Зине были неравнодушны все мужчины, всегда, в любой компании. И даже она сама пишет, что куда бы она не появилась, все к ней с вопросом: «ой, кажется вы — землячка, что я вас знаю». Вот у нее был такой общительный характер. Она где бы ни появлялась, заполняла собой все пространство приятным ароматом душевным.

Вряд ли Юрий Юдин может быть авторитетом в данном вопросе, ведь он покинул группу еще до начала «оттепели» в отношениях Зины и Юрия, был свидетелем только ее попытки отказаться от его варежек, дальнейшего развития он просто не видел. А вот дневники — они свидетели неопровержимые. И нам, в отличие от Юдина, видна динамика этих отношений.

Но вот в этот романтический момент наступает...

ДЕНЬ ВОСЬМОЙ. 30 ЯНВАРЯ 1959 ГОДА

ОБЩИЙ ДНЕВНИК ГРУППЫ (орфография машинописной копии).