Девять граммов в сердце… (автобиографическая проза)

«Что же делать!» — подумал я, но тут появился официант, и наш стол затрещал. Он, мерзавец, не забыл принести и мою бутылку сухого, и яблоки, и еще по собственному почину вазу с дорогими конфетами и сказал, обращаясь, конечно, к Тамаре:

— Думаю, не помешает. Для общей красоты.

— Сойдет, — сказала Тамара.

Я разлил водку, и мы выпили. И тут же по второй. Я посмотрел на себя со стороны: ничтожество. А в девочках что-то было: во-первых, бесцеремонность — они прямодушны и бесхитростны, современны; во-вторых, и внешне… такие вострушечки. У Тамары маленькие острые зубки, маленькие острые глаза, тонкие губы — характер; а Люся вообще прелесть — раскраснелась, хохочет, уплетает за обе щеки…

Мы выпили еще. Музыка гремела замечательно. Ах, будь что будет!..

— Пошли танцевать, — распорядилась Тамара, и мы затоптались перед оркестром.

Танцевала она очень обстоятельно, сосредоточенно, по-деловому, словно выбирала блюда в меню. Я попробовал прижаться к ней, но она сказала:

— Не взнуздал, а поехал?

В то же время, когда один из танцующих кивнул ей, она широко и игриво ему заулыбалась. Это придало мне смелости.

— Завтра увидимся? — спросил я воркующим шепотом. — Только без Люси, ладно?

Она вскинула на меня свои маленькие ледяные глазки и сказала:

— Не взнуздал, а поехал?

«Ничего себе!..» — подумал я.

Мы вернулись в свою кабинку, но тут начался новый танец.

— Теперь с Люсей, — приказала Тамара.

Танцующих прибавилось. Люся сама прижалась ко мне. Я затанцевал лихо, всех расталкивая.

— И этих толкни! — просила она, и я толкал.

Мы славно натолкались. Она была так же далека от совершенства, как и ее подруга, но в ней было что-то человеческое, и потому я спросил воркующим шепотом:

— Люся, а хорошо бы завтра встретиться, а?

— Не шутишь? — засмеялась она.

— Только без Тамары, ладно?

— А ты не шутишь?

Потом я снова танцевал с Тамарой, потом с Люсей, и еще с Тамарой, и опять с Люсей…

— Ну как, договариваемся на завтра? — спросил я Люсю.

— Не взнуздал, а поехал? — засмеялась она.

Мы воротились в кабину. Тамара обстоятельно доедала киевскую котлету.

— А икру-то не заказал, — сказала она, — пожалел.

Тут я увидел в центре стола на тарелке громадную порцию икры. Люся расхохоталась.

— Вот так-то, — сказала Тамара и потянулась ложкой к икре.

Вдалеке маячил официант. Я подошел к нему и покаялся.

— Сейчас милицию позову, — сказал он спокойно, — акт составим.

Я предложил ему свои часы в задаток, но он был неумолим.

— Послушай, — сказал я, — у меня новое пальто, заграничное. Ты его возьми пока, а завтра я его у тебя выкуплю. Пожалуйста…

Мы прошли в гардероб. Пальто было вишневого цвета с зеленым отливом. Оно ему очень понравилось. Я нахлобучил шляпу и направился к выходу.

— Девочек-то своих позабыл, — сказал он по-свойски.

— Они не мои, — сказал я.

— «Динаму» крутанули? — посочувствовал он.

— Нет, — сказал я, — я сам этого хотел.

На улице было холодно. Шел первый снег.

Июнь 1978

Фотоматериалы

Степан Окуджава

Бабушка Лиза

Дядя Саша Окуджава

Дядя Миша Окуджава

Дядя Коля Окуджава

Тетя Маня Окуджава

Степан Налбандян и Мария с детьми. 1901 г.

Шалва (Шалико) Окуджава. 1919 г.

Ашхен Налбандян. 1922 г.

Ванванч. 1927 г.

Ванванч с папой и мамой. 1927 г.

Евпатория. 1927 г.

Уралвагонзавод. В центре Шалва Окуджава. 1934 г.

Бабушка Мария, Ванванч, Ашхен Степановна и Мария Окуджава. Мамонтовка. 1933 г.

Нижний ряд (слева направо): Шалико, Оля, Маня, Вартан Мунтиков. Верхний ряд (справа): Галактион Табидзе. 1931 г.

Ванванч. 1924 г.

Ашхен Налбандян

Ванванч с мамой. 1930 г.

Оля Окуджава и Галактион Табидзе

Шалва Окуджава. 1936 г.

Июль, 1937 г.

1940 год

Тбилиси. Январь, 1942 г.

1942 год

Булат выступает на Мойке. 1963 г.

Булат и Ольга Окуджава. Под Ленинградом. 1962 г.

Под Ленинградом на даче у Льва Друскина. 1963 г.

С Рождественским и Евтушенко в Стокгольме

Ольга и Булат Окуджава с Юлией Туроверовой в Ленинграде. 1963 г.

С Даниилом Граниным

С Исааком Шварцем у него дома в Сиверской

У Товстоногова в театре

Стоят: Некрич и Приставкин

Сидят: Разгон, Вильгельмина Славуцкая, Окуджава и Копелев

У Михаила Шемякина в Клавераке. Михаил Шемякин, Булат Шалвович, мама Михаила Шемякина Юлия Предтеченская, Ольга Окуджава, Булат Булатович Окуджава