Девять хат окнами на Глазомойку

— Упрекнуть меня в забвении высоких целей никто не вправе. Я делаю все, что могу. Когда вы работали в совхозе, мы вносили на гектар один-два центнера минералки. А сейчас вносим по пять-шесть. Это ли не забота о земле? Когда-то поля буквально пестрели сорняками, сурепкой. Сейчас пашня почти очищена. Мы перевели в пашню все до последнего куска земли, даже речную пойму, даже полосы отчуждения, увеличили зерновой клин. Так вот, чтобы путь к новым достижениям в производстве был без помех, без нервотрепки, я решил отказаться от услуг энергичного Поликарпова. Как-нибудь сами. Не боги горшки обжигают.

Они помолчали. Нежный вздохнул и спросил:

— Вы подписали приказ об увольнении Поликарпова?

— Нет еще, но он у меня в столе. Надеюсь, что агроном знает это и придет с повинной. У него есть выход. Тогда и поставлю последнюю точку.

Олег Иванович подумал, что вряд ли это случится. Коса на камень.

— Много неприятностей, Василий Дмитриевич, — со вздохом сказал он и решил открыть главный козырь: — Фадеичев против освобождения Поликарпова.

Директор выслушал это спокойно. Похоже, знал позицию секретаря райкома. Посмотрел на часы и сказал:

— Кстати, я Поликарпова не снимаю. Он сам уходит.

— Подал заявление?!

— Да. По собственному желанию. Я только удовлетворяю его желание. Если человек не хочет работать, насильно не заставишь. Даже Фадеичев вряд ли сможет.

Щеки Олега Ивановича порозовели. Как все это знакомо ему! Когда-то и Нежный попал в директорскую ловушку, подав заявление. Не мог не подать. Похвистнев умен и знает, как создать соответствующую обстановку. Помнится, в одно прекрасное утро пошел Нежный в гараж, а его машины уже нет. Где? Директор отправил на ней механика в «Сельхозтехнику» за деталями. Проглотил обиду, добрался на попутной в отделение, дал управляющему наряд на опыление семенного клевера, а тот вдруг сказал, что прежде должен позвонить директору и доложить. Зачем? Оказывается, есть указание все наряды главного агронома согласовывать с ним. Еще пощечина. Вернулся вечером домой, жена в слезах. Пастух сказал, что корову ихнюю в стадо больше не возьмет, пускай сама пасет. И так каждый день какая-нибудь обидная новость. Неделю, вторую вытерпел, а потом принес директору заявление. И был спокойно уволен.

Ныне все повторяется с Поликарповым.

Сказать ему, напомнить? Поворошить старое, черт возьми? Решительно заступиться за коллегу? Но это же разрыв, обострение, последствия которых трудно углядеть! Нет, это не для него. Надо дипломатичнее.

Лицо Похвистнева оставалось спокойным, темные глаза с едва уловимой насмешкой смотрели на районного агронома. Все понимал. Пожалуй, и доводы подобрал для более резкого разговора. Мог сказать, например, что Нежного никто из совхоза не гнал и, если бы агроном изменил метод работы, подчинился, все было бы иначе. Действительно, так просто! Делать, что прикажут, никакой самодеятельности. Тогда и никаких неприятностей. Дружба. Фройндшафт!..

Олег Иванович переборол себя, не стал ворошить старое. К добру это не приведет, а ему работать в районе. С тем же Похвистневым. И он сник. Ничего из разговора не вышло. Он подумал и тихо спросил:

— Кого на место Поликарпова, если не секрет?

Директор снова, уже не таясь, посмотрел на часы. Дал понять, что пора закругляться.

— Об этом рано говорить, Олег Иванович. Поликарпов еще не ушел.

Ясно, карты открывать не собирается. Несомненно, уже подобрал. Кого?..

— Ну что же, — Олег Иванович поднялся первым. — Я расскажу о вашей точке зрения Владимиру Петровичу. Полагаю, что он останется недоволен. Как, впрочем, и Фадеичев.

— Свои доводы я повторю в райкоме. Кстати, завтра мы едем с Фадеичевым на совещание в область, по дороге и поговорим.

Да, конечно! Похвистнев воспользуется удобным случаем. Он найдет что рассказать о своем агрономе и, конечно, убедит секретаря, чтобы получить «добро». После этого уже ничто не помешает ему освободиться от Поликарпова. Будет создано определенное мнение. Вполне закономерное и весьма невыгодное для агронома.

— Мне очень жаль, что мы не поняли друг друга, — ровным голосом сказал директор и протянул руку: — Желаю здравствовать. — Повернулся, поставил на место стул и вышел.

За окном, коротко жалуясь, завыл стартер. «Волга» прошла по улице. И все стихло. Из парка донеслась тихая, приглушенная расстоянием музыка. И опять Олег Иванович почувствовал сладкий запах цветущей липы, ощутил теплый ветерок из окна, прелесть и чистоту засыпающего дня. Но это уже не радовало. Сутулясь, он вышел из пустого дома и, обиженный на себя, на весь белый свет, крупно зашагал по улице.

Что он мог сделать? И что еще не поздно сделать?

Конечно, можно отыскать Фадеичева и, опередив директора, рассказать ему все, что он знает о положении в Долинском совхозе. Тогда секретарь райкома вряд ли так просто согласится завтра с директором. Да, есть такая возможность — опередить и предупредить, выбить лишние козыри у Похвистнева, побороться. Даже не за Поликарпова. За право агронома работать по совести и на благо своего хозяйства. Пожалуй, не только своего.