Девять хвостов бессмертного мастера. Том 3

– Так… – уклончиво сказала Шу Э. – У меня нет полной уверенности, что смертным полагается такое знать. Ты даос, ты наверняка придумаешь подходящее объяснение.

Она засмеялась. Чангэ невольно подметил, что у Шу Э очень белые зубы, слегка заострённые на концах. Солнце поблескивало и на них.

– Давай вернёмся. Я заварю тебе укрепляющий чай. Не ровен час, ещё на самом деле разболеешься.

Чангэ развернулся и полез обратно в водопад. Шу Э всплеснула руками и, схватив его за локоть, стала тянуть из воды. Чангэ рассерженно сбросил её руку… Раздался громкий всплеск. Шу Э не удержалась на ногах и плюхнулась в воду.

– Ну вот! – сказал она сердито, вставая, вода лилась с неё ручьями. – Теперь и я промокла.

Взгляд Чангэ остекленел. Ему не полагалось видеть то, что он увидел… и ему нравилось то, что он видит.

[286] Шу Э заваривает чай

Шу Э отжала нижний край одеяния, подобрав его, сбросила полусапожки, в которые была обута, и вылила из них воду. С волос тоже капало.

Неожиданное купание ей нисколько не понравилось. Тени, из которых сшита её одежда, плохо переносят воду: они деформируются, растягиваются или садятся. За кожу личины беспокоиться не стоит: нефритовые тени необыкновенно прочны. И уж конечно, нечего беспокоиться о смертной простуде, Шу Э за свою жизнь ни разу не встречалась с болезнью.

«Очень удобно быть мной», – подумала она и чихнула.

Чангэ покосился на неё и буркнул:

– Нужно высушить твою одежду. Идём.

Шу Э преспокойно могла высушиться и сама, но ей было любопытно, как люди справляются с тем, что насквозь промокли. Люди, она знала, старались избегать прямого контакта с водой, падающей с неба. У них были бамбуковые зонты, чтобы прикрывать голову, а у кого зонтов не было, использовали широкие листья кувшинок, лотосов или даже лопуха – что под руку попадётся.

Насчёт купания Шу Э сомневалась. Она видела, что люди плескаются в реке и не без удовольствия, но речная вода нагрета солнцем. Погружение в ледяную воду водопадного озерца вряд ли можно счесть благом. Странные люди эти даосы…

Шу Э быстро взглянула на Чангэ. У того не только лицо красное, но и нос, и костяшки пальцев нездорового цвета. Его кожа наверняка заледенела.

– Твою тоже нужно высушить, – заметила Шу Э, идя следом за даосом. – Серьёзно, для чего себя так истязать?

– Ты ничего не смыслишь в культивации, глупая птичка, – хмуро сказал Чангэ.

Бровь Шу Э едва заметно дёрнулась удивлением. «Глупая птичка»?

Они зашли в Речной храм через заднюю дверь – тропинка от неё вела как раз к водопаду, – и Чангэ стал рыться в сундуке, подпиравшем покренившуюся стену. Он хранил там лишнюю одежду.

– Переоденься в это, – велел он.

Шу Э ловко поймала брошенный ей свёрток. Это была даосская одежда, добротная, но безликая. Шу Э пожала плечами и стала переодеваться, изредка бросая взгляды на Чангэ. Тот хмурился и разворачивал ещё один свёрток, чтобы переодеться самому.

«Нельзя смотреть ей в глаза, пока она переодевается, – подумал Чангэ. – Опасно. Её глаза глубоки, как разломы миров. Затянет – не выбраться».

Он страшным усилием воли заставил себя не смотреть на Шу Э, но периферийным зрением заметил на теле Шу Э неясные узоры, похожие на завитки папоротника и лозы вьюна.

Чангэ забрал у Шу Э мокрую одежду, чтобы развесить её на верёвках. Они оба чувствовали некоторую неловкость. Шу Э не нравилось надевать на себя чужую одежду. Чангэ же поймал себя на мысли, что Шу Э хороша и в одежде с чужого плеча. Траурное даосское шэньи[16] было ей по кости… но перевязала её Шу Э собственным золотым поясом.

Чангэ отвернулся и взгромоздил чайник над очагом, наполнив его водой из бочки. Шу Э оживилась: от чашки горячего крепкого чая она бы не отказалась.

Вообще-то ни еда, ни питьё ей как обитателю Великого Ничто не требовались, но и она, и Юн Гуань нередко пили чай – удовольствия ради. Изысканный аромат чая успокаивает Ци. У помощника Вечного судии должны быть крепкие нервы.

Шу Э заглянула Чангэ через плечо. Тот как раз разворачивал на столе небольшой свёрток, внутри оказались сухие листочки и соцветия.

– Какой странный чайный сбор, – удивилась Шу Э.

– Это травы, – возразил Чангэ. – Крестьяне не могут позволить себе настоящий чай и пьют отвары из трав или ягод.

Он уже собирался высыпать травяной сбор в начавшую закипать воду, но Шу поспешно перехватила его руку. Чангэ чуть вздрогнул от этого прикосновения. У Шу Э были прохладные пальцы.

– Предпочитаешь пить простой кипяток? – спросил Чангэ, выдернув руку и отступив от Шу Э. Слишком близко, слишком опасно…

Шу Э покачала головой, вытянула руку в сторону, и… она погрузилась во что-то невидимое, просто исчезла наполовину… где-то. Чангэ широко раскрыл глаза.

Шу Э сосредоточенно шарила рукой в этом «где-то», бормоча себе под нос:

– Куда же я это положила?

Когда рука её снова оказалась в этом времени и пространстве, в ладони она сжимала небольшой шёлковый мешочек. От него исходил пряный чайный аромат, который ни с каким другим не перепутаешь. Чангэ разбирался в чаях. Тот, что в мешочке, был высшего сорта.