Девять королев

…Наверно, только Маэлох мог подойти к коварным камням Сена при таком волнении. Когда судно наконец встало у причала, люди в изнеможении попадали на палубу.

Форсквилис поднялась.

— Отдохните пока. Возвращаться будет легче. Ждите.

Она, не дожидаясь сходней, спрыгнула на берег и быстро направилась к Дому Богини. Голубой плащ развевался за спиной. В потоках соленого ветра кружились галдящие чайки. В прибое чуть дальше по берегу виднелись головы тюленей.

…Дверь стояла нараспашку, ставни отворены, в светлой комнате все чисто и прибрано, пол отскоблен до блеска. На кровати лежало прикрытое одеялом тело. Грациллоний сидел в кресле рядом, баюкая на руках новорожденную девочку. Малышка пронзительно кричала.

Тень Форсквилис упала в комнату, и Грациллоний поднял глаза. Бледное осунувшееся лицо выражало одну лишь усталость.

— Я привезла для нее кормилицу, — сказала Форсквилис. — Корабль ждет тебя. Здесь я все сделаю.

Глава двадцать шестая

I

Грациллонию показалось, что его будит Дахилис. Его наполнило ощущение солнечного счастья. Сердце птицей забилось в груди. О, любимая!

Он открыл глаза. Над ним стояла Бодилис. Тогда он вспомнил…

В окна заглядывал сумрачный день. Бодилис отступила от постели. На ней было простое белое платье без украшений.

— Прости, — тихо сказала галликена. — Но тебе пора вставать. Солнце обошло почти полный круг, а ты все спишь.

Грациллоний смутно припомнил, что когда он добрался до дворца, Фенналис дала ему выпить какой-то отвар. Перед тем моряки унесли тело на носилках к Дому Странников. Еще перед тем — море, качка… в памяти зияли провалы, клубился туман… Душа рвалась прочь: домой, на войну, куда угодно, лишь бы подальше. Но он — король. Он — префект Рима и центурион Второго легиона.

Бодилис провела его в комнату, где ждали горячая ванна, хлеб и вино. Есть не хотелось, но он заставил себя, и силы вернулись. Крепкий слуга размял одеревеневшее тело. Бодилис стояла рядом, ожидая, пока он облачится в алое королевское одеяние.

— Куда теперь? — спросил он, одевшись.

— В храм Белисамы, — ответила она. — Решили провести оба обряда одновременно, учитывая, что мать отошла, а ты будешь занят.

— Оба?

— В первую очередь наречение имени и освящение младенца.

Грациллоний кивнул. Дахилис и Иннилис рассказывали ему.

— Я должен заменить мать?

— Таков обычай, когда королева умирает в родах.

Грациллоний припомнил все, что передумал ночью в Доме Богини.

— Хорошо.

Они вышли из дворца под серое тусклое небо. Шеренга легионеров приветствовала его салютом. Админий шагнул навстречу.

— Господи, командир, мне так жаль, — у него дергались губы. — Мы все…

— Благодарю вас, — сказал Грациллоний и прошел дальше.

— Кру-гом! — выкрикнул Админий. — Шагом марш!

Подкованные подошвы ударили в мостовую.

Люди на улицах расступались, останавливались, провожали его взглядами. Никто не решился подойти или хотя бы выкрикнуть приветствие. Грациллоний и Бодилис шли сквозь молчаливую толпу.

— Мы почти ничего не знаем, — говорила королева. — Только со слов моряков и Бриги и… других, здесь, в городе… и мы догадываемся… ты не хочешь рассказать?

Он с удивлением заметил, что рассказ не причинял боли. Простая обязанность. Он сам не понял еще, что это значит — никогда не увидеть больше Дахилис. А то, что он видел в последний раз…

— Она не вернулась до наступления ночи, и я пошел искать. Искал несколько часов. Она сломала ногу, и роды начались. Лежала без сознания, почти замерзшая. Я принес ее обратно, но не смог… вернуть. Как только она умерла, я сделал все возможное, чтобы спасти ребенка. Если я совершил грех, святотатство — они на мне, и только на мне. Она ни в чем не виновата.

Бодилис сжала его ладонь.

— Нам придется заново очистить и освятить остров. Что до твоего поступка, я смею надеяться — мы, Сестры, решили, что смеем надеяться, — справедливость богов восстановлена. Они испытали твой дух. А жертвой стала… Дахилис. Не та жертва, о которой думали Девятеро, и, быть может, не та, которой желали сами боги, но едва ли можно найти дар драгоценнее.

В горле стояла горечь. Нет ему дела до таких богов. Но надо молчать и молча исполнять Их обряды. Ради Рима, Митра свидетель, и ради Бодилис. Ей и без того нелегко.

Они подошли к храму. Солдаты, гремя оружием, разошлись и замерли по сторонам лестницы. Король и галликена прошли между их рядами.

— Церемония будет простой и недолгой, — заверила она его. — Не то что Вручение Ключа. А новую королеву торжественно представляют народу только после того, как душа ушедшей переплывет пролив.

— Что?! — он вдруг очнулся от внутреннего оцепенения, тревожно вскинул голову. Бодилис не успела ответить: они вошли в храм.

Их встретили чистые молодые голоса весталок, певших гимн. Младшие жрицы окружали алтарь. Бодилис опустила на лицо покрывало и прошла к Сестрам, стоявшим за алтарем, под странными высокими образами Девы, Матери и Старухи. Светильники отбрасывали яркие блики на золотую купель. Тонкие белые покрывала придавали королевам вид призраков.