Девять королев

Дом у Квинипилис был прямоугольный, из песчаника, сухой кладки; черепица рдела под солнцем, доплывавшим уже до восточных башен. Входили прямо с улицы; к дому прилегал опрятный ухоженный цветник, как, впрочем, у большинства здешних домовладельцев — это был богатый квартал. Большинство соседних зданий было выше дома королевы, в два, а то и в три этажа, разукрашенные лепниной, фресками, мозаичными панно с батальными и мифическими сценами, спиралями, мудреными греческими криптограммами, геометрическими узорами. В прозрачном воздухе фасады домов блистали, словно усыпанные самоцветами из небесного ларца.

Квартал был тихий, с узенькими, но мощеными и чистыми улицами. По закону каждый домохозяин оплачивал уборку и вывоз мусора. Что же касается сточных каналов — Грациллоний уже интересовался этим предметом, — то клоака не была выведена в море: это оскорбило и разгневало бы Лера. Нечистоты по желобам стекали в подземные резервуары, которые время от времени опорожнялись к радости владельцев загородных угодий: они получали дармовое удобрение на поля.

На улицах было много слуг в цветастых ливреях, спешивших на рынок или возвращавшихся по домам с купленной провизией. Их хозяева — торговцы, судовладельцы или городские чиновники — уже отправились по своим делам: кто в порт, кто в присутственные места, оставив дом и хозяйство на попечение жен. Встречались селяне, стайки веселых жизнерадостных малышей, не отданных еще по возрасту в какую-нибудь из многочисленных исанских школ; старики; праздная молодежь. Кое-где освинцованные оконные переплеты были распахнуты, и Грациллоний украдкой бросал взгляды внутрь: ему было интересно, как живут эти счастливые на вид люди. В Исе любили домашних животных. На подоконниках жмурились на солнце кошки, висели клетки с певчими птицами; заводили даже хорьков. Для крупной живности места в городе не хватало: внутри городских стен ходили пешком; тягловый скот дозволялся лишь на главных улицах.

«И правда, почему бы исанцам не быть счастливыми и довольными жизнью? — думал Грациллоний. — Ис ни с кем не воюет, надежно укреплен; нет нищих, заполонивших все виденные мною прежде города. Ни хнычущих оборванцев, ни молящих о подаянии калек. Даже всеми ненавидимый Колконор, обладая королевской властью, не причинил Ису значительного ущерба — тому препятствовали высшие управители города. Потом пришел я и отправил Колконора к праотцам».

— Боги благоволят вашему народу, — сказал он вслух.

— Народ наш не миновала чаша горестей и страданий, — ответила Квинипилис, строго на него взглянув.

— А откуда пошел Ис? Где его корни? Я слышал, что вы — наследники древнего Карфагена. И вот еще загадка: сотни лет Ис живет и процветает, оставаясь закрытым и неведомым всему остальному миру…

— Историю нашу тебе поведает Бодилис. Она из нас самая ученая. Навести ее… — Квинипилис собралась было что-то добавить, но передумала. — Навести всех Сестер, и поскорее. Но ты бы охотнее возлежал только лишь с Дахилис, правда? Не отвечай: я хорошо разбираюсь в людях, а твои глаза еще не умеют лгать. Среди Сестер не принято ревновать друг к другу, да и… ненависть к Колконору сплотила нас. Однако пренебрегающий Сестрами бесчестит богиню.

— Учту ваши слова, королева. Но мне хотелось бы многое понять, разобраться…

Квинипилис усмехнулась.

— Воистину, на трон воссел человек долга. Только не воображай страшных картин и не жалей себя заранее, — продолжала она тем же насмешливым тоном. — Вовсе не требуется, чтобы ко всем ты относился одинаково, хотя… девять жен, и к тому же богатых… Тут у любого голова закружится! Нет, восемь — я не в счет. Я буду помощником тебе и товарищем. Надеюсь, к обоюдной выгоде и пользе. Что же до твоих отношений с остальными Сестрами… Дахилис тебе ничего не рассказывала?

— Нет, ничего.

— Ты — король, в тебе — Отец, — произнесла она торжественно. — Мы — королевы, в нас — Мать. Никогда не оставит тебя мужская сила, пока ты с королевами. И никогда не возляжешь ты ни с какой другой женщиной.

— Королева, я не ослышался? — он остановился, пораженный.

— Таков закон Белисамы — Той, что осеняет любовное соитие, — она презрительно скривила губы. — Колконор не смог нарушить закон Белисамы и окончательно взбесился, превратившись в грязную похотливую скотину. Дни и ночи проводил Колконор, распутствуя в квартале Старого Города с блудницами, ублажавшими его, как могли, вернее сказать, как он мог.

Она помолчала немного, успокаиваясь, затем продолжила спокойным тоном:

— Надеюсь, у тебя достанет гордости вести себя, как подобает королю.

— Королева… я мужчина, но не все мужчины — животные. Еще я слышал, что только девочки…

— Я поняла, — во взгляде Квинипилис мелькнуло сострадание. — Да, мы не рожаем сыновей. Никогда. Таков закон Белисамы, ибо мы принадлежим Ей, — она ласково тронула его за руку. — Не каждому выпадает великая честь — быть отцом королев.

Он ничего не ответил. Некоторое время они шли в молчании.