Девять лет

Паша Грачев с молчаливой нежностью посматривает на нее сверху вниз. Вообще этот Студентус-юрфакус стал длинной тенью Молекулы. Саша увлеклась сейчас учением древних йогов и начала вырабатывать в себе выносливость, выдержку. Первым последователем Саши оказался Грачев. Вот идут они вечерней улицей, и вдруг Молекула командует: «Йоги!» Они вместе замирают, глубоко и сосредоточенно вбирая воздух.

К Багрянцеву зашел декан. Еще хуже!

Директор Бродвея появился в дверях экзаменационной и, озираясь, молча исчез. Сияющая Нелька так поспешно прикрыла за собой дверь, будто избежала погони. Счастливая, объявила:

— Троечка!

Наконец и Лешкин черед. Веер билетов на столе поредел.

Багрянцев посмотрел на Юрасову ободряюще. Она вытянула билет. Пробежала его глазами здесь же, у стола, не садясь. Вздохнула с облегчением. Кажется, знает. Вот только третий вопрос…

Один за другим уходили ответившие, она — последняя. Почему декан смотрит так испытующе? Ей стало не по себе. Словно прочитав ее мысли и не желая смущать, Тураев вышел.

Лешка стала отвечать довольно бойко, но потом что-то немного перепутала, начала на доске писать уравнения ионных реакций и ошиблась.

«Все. Теперь он ясно увидит, какая я непроходимая бестолочь», — холодея, подумала Лешка и стала отвечать еще сбивчивее.

На дополнительные вопросы ответила кое-как.

Игорь Сергеевич взял в руки зачетку, сказал с сожалением:

— Не доработали, Красная Шапочка… Увы, не доработали…

Лешку поразила не столько тройка, сколько то, что он ее назвал Красной Шапочкой. Откуда мог узнать?

Ей и стыдно было, что отвечала много хуже, чем должна была, и досадно: ну, чего так придираться, давно ли сам был студентом и разве не помнит, что такое волнение? Ну, да для нее не имеет ни малейшего значения оценка, лишь бы она знала предмет.

Обращение «Красная Шапочка» как-то смягчило горечь поражения, даже вызвало, удивительное дело, гордость. Ясно ж: он ждет от нее большего. Если бы относился безразлично, возможно, поставил бы четверку.

Нет, она определенно отвечала плохо. В подготовке не было серьезности и глубины… Отвлекалась многими делами. Теперь стыд-то какой!

Лешка на улице достала зачетную книжку, снова сокрушенно уставилась на тройку и подпись Багрянцева.

Уже успела испортить зачетку! А сколько она должна вобрать на свои узкие страницы бессонных ночей, волнений, тревог…

Сейчас эти страницы чисты, полны ожидания. Но пройдут годы, и множество почерков, подписей соберется здесь. Будет ли она протягивать зачетку с готовностью или неохотно, рассматривать, как сейчас, со вздохом сожаления или с гордостью?

Лешка спрятала зачетную книжку, глубоко задумавшись, побрела дальше. Настроение было явно ниже нуля. Очнулась у носа легковой машины, остановившейся перед ней со скрежетом. Шофер, высунувшись из кабины, что-то кричал о полоумных девицах, от которых нет жизни. К месту происшествия спешил молоденький милиционер-сержант.

— Придется, девушка, платить штраф, — строго сказал он.

Лешка ожесточенно протянула ему деньги.

— Тогда выписывайте сразу две квитанции, мне еще вон там дорогу переходить.

К стр. 213.

Милиционер деньги не взял, а участливо спросил:

— Что случилось? Почему вы так хотите попасть под машину?

В Лешке заговорил бесенок озорства. Она сделала печальное лицо.

— В университете крупные неприятности.

— Выгнали? — с сочувствием воскликнул милиционер, наверняка заочник юридического факультета.

Лешка неопределенно мотнула головой.

— Да вы так не волнуйтесь, все еще уладится, — начал успокаивать ее сержант и, бережно взяв под руку, повел к мостовой.

— Мы вам поможем на работу устроиться.

— Регулировщицей?! — невинненько спросила Лешка, а сама еле сдержала смех.

Две пожилые женщины остановились на краю тротуара. Одна из них, посмотрев осуждающе на Лешку, которую вел милиционер, сказала убежденно:

— Аферистку поймали. Ну и молодежь пошла!

Лешка, услышав эту фразу, остановилась неподалеку от женщин, протянув милиционеру руку, мило улыбнулась ему:

— Я подумаю. Спасибо. До свиданья.

Хотела показать язык этим «проницательным» теткам, да воздержалась. С независимым видом проследовала мимо.

В общежитие Лешка пришла с совершенно иным настроением — нечего вешать нос и падать духом при первой же неудаче, высшую математику надо сдать как следует, вот и все!

Саша, натянув на голову дугу наушников, зубрила английский. Наушники не включены в сеть. Для большей звуконепроницаемости Саша подоткнула под них вату.

Узнав о неудаче подруги, Саша не стала утешать, — а именно этого Лешка больше всего боялась, — сказала просто:

— Со всяким может быть!

Внизу, у ребят, кто-то, бренча на гитаре, запел под цыганщину:

Когда гоняет ветер по земле
Снежинки первые и близко время сессии,
Тогда по принципу Ле-Шателье
Смещается студенческое равновесие.

— …ррравновесие, — выводит басовитый голос.